Обломот нахмурился.

– В самом деле? А почему только «скорее всего»?

– Мне сказали только, что это довольно рисковано.

Блейр в ответ пробурчал:

– В резервациях в последнее время очень спокойно, разве что ожидаются налеты Титанов. Может, они не о резервации?

– Может, и нет. Я только хочу тебя уверить, что никакой чистки не будет.

– Спасибо, Ронд. Думаю, мне все равно следует уйти отсюда. Сегодня после полудня у меня создалось впечатление, что затевается какая-то серьезная пакость. Не чувствую себя здесь в безопасности.

Хешке удивленно посмотрел на него.

– Блейр, о чем ты, черт побери?

Обломот нервно дернулся и отпил вина. Свет стоящей на боковом столике лампы озарял его голову так, что она отбрасывала на полотно палатки гротескные тени.

– Я буду честен, пропади все пропадом. Чувствую, что тебе могу довериться. Ты знаешь, с кем я имею дело, знаешь, что существует политическая оппозиция. Подозреваю, что Титаны хотят до меня добраться, а если так, то ты наверняка догадываешься, что будет, если я здесь останусь.

– Добраться? До тебя? – ошеломленно повторил Хешке. – Ясное дело, оппозиция существует, она всегда существовала. Принадлежность к ней не преступление. Разве что…

Он неожиданно замолчал. Он знал Обломота много лет. Как и Хешке, Обломот был экспертом в области археологии, хотя более молодым и не таким опытным. Хешке также знал, с каким презрением Блейр относится к Титанам, знал о его анархически-либеральных взглядах. Однако он всегда относил это на счет странных симпатий свободомыслящего коллеги. Нет, не странных, тут же поправил он себя. «Странных» совершенно неверное определение. Блейр Обломот просто-напросто обладал невероятно капризной душой. И все же Хешке никогда не приходило в голову подозревать его во враждебности по отношению к…

Он не завершил свою мысль, как не завершил до этого фразу.

– Рано или поздно непременно дойдет до того, что оппозиционную деятельность не удастся сочетать с восторженным общественным мнением, – едко произнес Блейр. – То, что в мирные времена считается легальным, пусть и не особенно одобряется, в военных условиях приобретает привкус государственной измены. И для каждого приходит пора принять трудное и однозначное решение. Я такое решение принял уже довольно давно.

Он потер подбородок. Хешке заметил в его глазах страшную усталость – может, Обломот так же, как он, реагировал на контакт с Титаном?

– Блейр… надеюсь, ты не хочешь сказать, что принадлежишь к?..

Обломот кивнул.

– Именно. Я приобщался к этому постепенно, шаг за шагом. Собственно, меня на это толкнули сами Титаны. Со времен войны с недоумками террор только усилился, вместо того чтобы ослабнуть. Они провозглашают все более бескомпромиссные взгляды – теперь даже некоторые мысли можно было бы счесть нарушением закона, если бы существовал способ читать в чужих душах. А уж что касается принадлежности к тайной организации, которая ставит своей целью свержение Титанов всеми доступными ей средствами и в довершение всего считает, что у так называемых недоумков тоже есть право на место под солнцем…

– Блейр! Ну что ты городишь?

Обломот пожал плечами:

– Вот видишь! Даже для тебя эта мысль неприемлема. А ведь ты любишь Титанов почти так же горячо, как я.

Хешке сгорбился. Вот перед ним сидит старый приятель, Блейр Обломот, который только что спокойно признался, что он – предатель расы, что он занимается тайной деятельностью в рядах повсеместно критикуемой подпольной организации, которая во время последней войны помогала амракам… Хешке не мог собраться с мыслями, он был в полнейшей растерянности.