– Да зачем тебе это надо? – попыталась разобраться я.

– Да затем, что нафиг маме этот альфонс ! – прошипела она, понизив голос, – этот Моравецкий, он же на все готовенькое прилетел, что маме по наследству после папы осталось. И разорит он ее дотла, помяни мое слово – разорит… Влюби так, чтобы он на тебе жениться захотел!

– А почему не подсунуть лучше какого-нибудь красавчика твоей маме, чтобы она сама с ним расстаться захотела…

– Не выйдет. – Данка погрустнела. – Она в него просто втрескалась, как в свой последний шанс. Замуж за него собралась, прикинь?! Он ее высосет, как паук муху…

– Какой ужас, – вздохнула я.

– Поэтому ты его влюби, – продолжила Данка.

– А если он меня в постель потащит? – усомнилась я опасливо.

– Ну и потащит, тебе что? Он красивый…

– Ну, спасибочки! Ты за кого меня?!… Я еще ни с кем, между прочим…

Данка хлебнула воздух и уставилась на меня как на чудо-юдо.

– Да ты что! Да при твоей внешности…

– А при чем тут моя внешность?

– Да при твоих возможностях…

– Дана, – рявкнула я, – знаешь анекдот про верблюда? Его можно привести к водопою, но пить он должен сам, а если ему не хочется, он и не будет. Вот и я. Водопой у меня может, и обильный, только жажды никакой…

– Ну ладно, – махнула рукой Данка, – в конце концов, придумаешь что-нибудь. Главное, я тебе оплачу дорогу и путевку в тот же отель, в котором он отдыхает. А если выгорит и он маму ради тебя бросит – то я плачу тебе, – и она подвинула мне бумажку с цифрами, от которых мне стало жарко.

– Откуда у тебя такие деньжищи?!

– Ну, кое-какое наследство мне все же досталось от папеньки, – пожала плечами она, и скривилась, как от лимона. – Так согласна?

Я замялась.

– Ну, Ва-аля, ты же моя подруга, – протянула Данка. – Подруги должны помогать друг другу, верно?

Короче, Данка давила на все кнопки и клавиши моей души…

И вот тут-то устоять бы надо было мне, проявить гордость, честность и принципиальность. Но как представила я себе, что вернусь я из Москвы на каникулы в родной городишко к папе и маме, что проведу очередное лето в душном городе, в квартире родительской, и вид из окна на пыльную дорогу, по которой грузовики едут потоком нескончаемым – проявила я малодушие. Судите меня, все те, кто устоял пред соблазном. А меня море голубенькое с прибоем белоснежно-кружевным так поманило, что силушки устоять не было никакой.

Только спросила на прощанье:

– А почему бы тебе просто не поговорить со своей мамой? Она же разумная женщина…

– Была, – ответила Данка коротко и мрачно.

– Ты же ей сердце разобьешь, если он ее бросит…

– Зато разум на место верну, а он ее и так бросит – и останется она и с разбитым сердцем, и без денег, когда он все израсходует…

– А он много тратит?

– Да почем я знаю. Но ведь не за бесплатно он с ней живет, верно?

– А может, по любви?

Данка презрительно расхохоталась.

– По любви? Да он моложе ее на семь лет. Мог бы себе молодую девушку найти, но ему же надо упакованную!

– Верно, – согласилась я задумчиво. – Но если для него деньги важнее всего, то с чего он на меня клюнет? Вдруг дело не выгорит?

– А вдруг выгорит? В любом случае у тебя будет прекрасный отпуск, – пожала Данка плечами, – но помни, у тебя на его обработку всего четыре дня, потом к нему мама подъедет, как только свои дела тут закончит.

– Четыре дня?! – возопила я. – Да как же я успею что-то за четыре дня…

– Ну, гадалки же мне сказали, что все получится, значит, так и будет, – решительно заявила Данка, – короче, не тушуйся – вперед!

И вот итог: я здесь – полная неумеха в делах сердечных, призванная исполнить роль роковой соблазнительницы.