Слог Куропаткина, дополненный Скобелевым, содержателен, образен и сочен.
В одном из приказов по дивизии об итогах недавнего боя написано:
«Как мне ни прискорбно, нижние чины Владимирского пехотного полка, любя Вас и гордясь славой храброй 16-й дивизии, но в бою с 28-го на 29-е число некоторые из Вас не оправдали моих ожиданий. Вы как будто забыли, что перед Вами стоят те же турки, которых отцы и деды Ваши привыкли бить, не считая; неужели мы покажем себя хуже своих отцов, неужели омрачим славу наших знамен?!
7-й, 8-й, 10-й и 12-й ротами я вполне недоволен, они вели себя недостойно русского солдата. Они забыли, что чем неприятель ближе, тем лучше, тем славнее для честного солдатского сердца, что наша русская пехота всегда умела работать штыком и до сих пор не сверкала пятками перед неприятелем».
После вступления в должность Скобелева и Куропаткина вверенной им дивизии была поставлена задача обеспечения блокады так и не покорившейся после трех неудачных штурмов русской армией Плевны и недопущения попыток прорыва из осажденного города-крепости турецкой армии под командованием Осман-паши. 16-я пехотная дивизия занимала четвертый участок кольца блокады, всего таких участков было шесть.
По наблюдениям участников войны, ТАНДЕМ командующего дивизией и начальника штаба состоял в полной гармонии, являя пример идеального сочетания деятельного, волевого, не знающего покоя и усталости, решительного, с шашкой наголо на белом коне, где-то хамоватого с подчиненными командира-рубаки и вдумчивого, не склонного к скоропалительным поступкам, предпочитающего семь раз отмерить перед действием, предельно выдержанного, хладнокровного, спокойного генштабиста-аналитика. Скобелев и Куропаткин были практически неразлучны – в штабе, в подчиненных частях, на боевых позициях. Всегда советоваться с Куропаткиным стало незыблемым правилом комдива, который всегда обращался к своему начштаба предельно вежливо на «Вы».
Не обходилось и без элементов дружеской подначки и самоиронии.
Вспоминает ординарец генерала Скобелева есаул П.А. Дукмасов:
«Скобелев… во время обхода траншей… был контужен пролетевшею возле него неприятельскою пулей. Мы все вначале сильно перепугались, но вскоре успокоились, узнав, что контузия довольно незначительна.
– Господа! – сказал нам после этого Куропаткин, когда Скобелев отошел в сторону, – если генерал будет становиться на банкет и выставлять себя таким образом напоказ неприятелю, становитесь, пожалуйста, и вы тоже… Я уверен, он реже будет тогда рисковать собой!
Спустя некоторое время, при обходе траншей, Скобелев со дна рва поднялся на банкет и стал рассматривать неприятельские позиции. Мы тотчас же тоже влезли на банкет. Пули учащенно засвистали над нашими головами… Скобелев удивленно посмотрел на нас и, не говоря ни слова, слез с банкета и пошел дальше. Через несколько шагов он повторил то же – и мы опять повылазили и выставили себя под расстрел туркам.
– Да чего вы торчите здесь? Сойдите вниз! – недовольным голосом обратился к нам генерал.
– Мы обязаны брать пример с начальства, – иронически заметил Куропаткин. – Если вы подвергаете себя опасности, то и нам, подчиненным, жалеть себя нечего!
Скобелев молча пожал плечами, соскочил в ров и пошел дальше».
В период блокады русская армия усиленно бомбардировала Плевну артиллерийским огнем, периодически под прикрытием артиллерии проводились атаки пехоты на оборонительные позиции противника. Неуклонно сжималось кольцо окружения. Полностью отрезанный от внешнего мира, лишенный надежд на помощь извне, осажденный гарнизон Плевны страдал от болезней, нехватки пищи и воды, медикаментов и бинтов для оказания помощи раненым. После нескольких безуспешных попыток разорвать плотное окружение турецкая армия 28 ноября 1877 года капитулировала.