от голода был не столь велик, как могло бы быть, не организовав вовремя общественные столовые при колхозах. Хоть и затерка- баланда, но большинству населения не дала помереть голодной смертью. Благо весна в том году была ранняя: в конце апреля по всем балкам и пустырям ходили взрослые и дети, выискивая сре- ди растительности то, что годилось в пищу. Главная беда была по- зади, теперь все знали, что они выжили.

В один ясный, тёплый апрельский день, когда земля уже подсохла, а кругом зеленела трава и деревья, что никогда так не радовало людей, Любовь Филипповна решила сходить в поме- стье и со стороны посмотреть на то место, где было когда-то спрятано зерно. Её волновало то, что зять забирал последнее зерно, когда были снегопады и мог плохо скрыть следы схрона. Взяла в руки плетёную корзину и пошла вдоль берега реки, по пути нагибаясь и срывая листья, которые годились в приготов- лении того же супа. Незаметно она дошла до зарослей. Быстро нашла знакомую тропинку и по ней вышла к месту, где был ра- нее схрон. Не доходя, со стороны поглядела через кустарник на то место, оставшись довольной, потому как зять сделал всё как надо. Место было завалено камышом и прелыми досками, сверху лежал раскисший саман, и всё это было завалено ветвя- ми. Догадаться, что здесь что-то было, вряд ли кому придёт в голову, решила она, и пошла обратной дорогой. Выйдя вновь на берег решила взглянуть на другое захоронение, где лежало оружие того казака. Немного прошла между усадьбой и бере- гом реки, вскоре пришла к тому месту, которое она запомнила с точностью до метра. Место располагалось на возвышенности бе- рега, а само захоронение было закопано глубоко в землю. Жирно смазанное колёсной мазью – тавотом, обёрнутое в парусину оружие лежало в целости и сохранности, в чём она и не сомнева- лась. Осмотрев захоронение, выбрав место, где посуше уселась на косогор лицом к реке и задумалась. За повседневными забо- тами, особенно если это в молодости, человек редко задумыва- ется сам о себе, но с годами картина совсем меняется – думать о

себе начинает он всё чаще и не только в часы одиночества и пе- чали. Солнце ласково припекало спину, за которой находилось спрятанное оружие, и о котором она только что подумала как о чём-то судьбоносном без чего нельзя никак обойтись.

«Вот и не понадобилось оно тому казачку Василию, – почти вслух сказала она и углубилась в воспоминания, – да, скорее всего его и живого уже нет. Будет лежать тут годы, десятилетия, может быть вечность. В нём – в том оружии, видимо, как и у людей, своя судьба: одно – постоянно кого-то убивает, порой переходя из рук в руки, другое – как это всю жизнь лежит зары- тым в земле. И моя судьба в чем-то похожа на то оружие, кото- рое тут спрятала: живу все эти годы будто в землю закопанная. В этом году мне сорок семь. Много это или мало? Если по жизни – так целая вечность, если в душе – так и не жила будто вовсе. Сыну вот семнадцать; через два года в новобранцы заберут – нелёгкая видно судьба, как и мне, ему достанется, всей кожей это чувствую, хотя и грех плохое предрекать. Сейчас он немного ещё моложе, чем отец его Сашка, когда он ухаживать за мной стал. Бравый был хоть куда! Сын не пошёл в него, мягкотелый какой-то. Трудно ему в жизни будет. Бог ты мой! А мне то – лишь шестнадцать тогда было! Даже не верится, как быстро всё пролетело! То время… – время счастья!.. я никогда, кажется, больше не была такой счастливой как тогда особенно в тот день, когда ездили в Кущёвскую на торжества по случаю коронации царя. Как тогда было весело. Какой у Сашки красивый экипаж был, впряженный тройкой вороных жеребцов: бешенные какие кони, думала, угробят где-то дорогой. Благо кучер опытный, с ве- терком домчал до станицы, оглянуться не успели. Приехали: а на весь парк по кругу – столы накрытые, и народу у станичного правления тьма, но на нас сразу все внимание обратили, а может больше на коней наших? Нет… – на меня казаки глаза уставили, куда не пойду, везде сопровождают взглядом. Даже Санька за- метил, сказал тогда: «Смотри, чтобы не спёрли тут тебя, видишь, как бельмы выкатили?.. Пойдём лучше друга моего заберём Лу-