Геннадий надел сухую рубашку, почему-то в его сумке вещи остались сухими, качество, наверное, получше было, и вытащил из своей сумки бутылку «Шампанского».

– Варя, я думаю, что в данном случае, не грех будет выпить.

– Я не пью.

– Тем более. Я буду твоим учителем.

Варвара всё время ловила себя на мысли, как легко было с Геннадием. Он был такой общительный, остроумный, галантный, что можно было подумать, что они знакомы вечность. К тому же он был красивый. Она это сразу отметила, но не придала значения. Она не умела кокетничать, к чему?

– А ты, почему не переодеваешься?

– У меня всё промокло. Да ничего, не простужусь, – отмахнулась она.

– А где же нам взять бокалы? – Варя тут же полезла в специальный ящичек над печкой и достала алюминиевые кружки.

– Какая-то волшебная сторожка, – всё-то тут есть, – засмеялся Геннадий.

– Это Захарыч постарался. Их тут в лесу много – таких сторожек. И в каждой есть дрова, соль, кружки, вода, иногда и хлеб. Ребятишки в лес ходят, охотники, – всем пригодится.

Варвара принялась рассказывать про Захарыча, а Геннадий тем временем ловко открыл бутылку с «Шампанским» и разлил пенистый напиток в алюминиевые кружки. Взять в деревню «Шампанское» его надоумил друг – Володька, который придумал себе кличку «Мазай», дескать, он как бы в лодке, а зайцы (имел в виду девушек) сами в лодку сигают. Володька считал себя бабником и очень этим гордился. Когда Гена сказал, что едет в деревню делать материал на тему дня, Володька – Мазай тут же пропел ему частушку:

По деревне я иду

И подарки раздаю –

Кому сына, кому дочь,

Надо Родине помочь.

– Ты там, Генка не теряйся, деревенские – они, ух, кровь с молоком. Возьми «Шампанское». Открывать не обязательно. Ты только покажи бутылку, – она твоя. Любая красавица не устоит. А захочешь сам выпить – откроешь.

Геннадий усмехнулся, вспоминая дурашливое напутствие друга. Вот тебе и «красавица». Впрочем, он относился к тому типу людей, которые не разделяют мир на части. Для него все люди были интересны. Варя, например, была интересна именно тем, что была типичной деревенской девушкой, не опылённой городскими штучками. Он подходил к каждому человеку с профессиональной точки зрения. Всё, что ему рассказала Варя, он уже мысленно переложил в репортаж. Редактору понравится. А что касается её внешности, то он как-то и не придавал этому значения. Не под венец же.

Они выпили, потом ещё. Варя всё время вскакивала, подкладывала в огонь дрова. Скоро в сторожке стало жарко, Варя почувствовала, что опьянела. Ей было весело, радостно, очень хотелось сделать что-нибудь приятное Геннадию, который рассказывал ей смешные случаи из своей жизни – ему пришлось много поездить и повидать – профессия обязывала.

– Сними платье, пусть нормально посушится, – предложил Геннадий без всякой задней мысли, видя, как поднимается пар над её спиной.

Варвара сняла ещё мокрое платье и повесила его над печью. Попробовала рубашку Геннадия, она была ещё влажной. Геннадий, казалось, не обратил внимания на её «наряд», хотя мысленно пожалел девушку, которой приходится ходить в таком белье. Фигура, конечно, была не ахти какая. Но сама она была, что называется «кровь с молоком». Конечно, ведь молоко и было её основной едой – утром, в обед и вечером. Геннадий продолжал рассказывать, Варя смеялась.

– Дождь кончился, – прислушалась она, – да уже стемнело.

– Тут переночуем. Мне тут нравится. Тебя не будут искать?

– А тебя?

– Будут.

– И меня, – они весело засмеялись, представляя, как их ищут с фонарями по лесу, заглядывают в колодцы, дупла и т.п. Однако уходить в ночь из тёплой весёлой сторожки не хотелось. Варя осмотрелась, как бы устроиться переночевать. В сторожке стояла лавка, довольно широкая, можно было пристроиться и на полу. Она мысленно представила, кто, где будет спать.