Попутно упомянем другие формы остановки дыхания, вызванные произнесением определенных фонем. Концентрируется ли практикующий только на начальном мгновении краткого изречения гласной А, без носового резонанса или же просто выдыхает, фиксируя внимание на последнем моменте, висарге (visarga), либо издает «безгласный согласный» звук – во всех этих различных случаях внезапная задержка дыхания может привнести успокоение дискурсивного ума. Как только оканчивается дуальность, остается полнота абсолютного Звука, поток знания и бесконечный покой.
Кшемараджа комментирует это в 18-ой сутре своей работы Пратьябхиджна-хридая (Pratyabhijñāhṛdaya), цитируя Джнану-гарбху (Jñāna-garbha):
«В том, чей ум подчинен, чьи два потока (нади nāḍī) по обе стороны приведены в неподвижность изречением безгласного звука «К» в пещере, где цветет лотос сердца, ослепляющая темнота рассеивается, и пробивается росток безупречного Знания, так даже ограниченное создание может обрести свободу».
Попробуем понять, как вдох и выдох распадаются в огне уданы (udāna).
Сначала йогин наполняет тело дыханием, «пахтая», смешивая и задерживая его. Концентрируя поднимающуюся и стремящуюся выйти наружу прану, йогин направляет ее вниз, в срединный канал, заставляя апану, обычно текущую вниз, восходить вверх. Наконец, прана и апана вместе устремляются вверх по срединному каналу.
Абхинавагупта сравнивает пахтание дыхания с жертвенным огнем, зажженным при помощи двух деревянных палочек арани (araṇī), где одна вращается внутри полости другой.
«Пусть сосредоточенный йогин медитирует в своем сердце на взаимодействии сомы, сурьи и агни. От движения двух палочек его медитации вспыхивает огонь великого Бхайравы в форме восходящего дыхания (удана udāna), рвущееся из жертвенного алтаря сердца. В полыхании этого огня, тождественного высшему Субъекту, он должен медитировать на всей тройственности: знающем, знании и познанном» (T.A.V. 22).
Когда вдох и выдох входят в срединный канал, йогин должен сосредоточить всю свою мощь на огне сознания, т. е. полном энергии Субъекте. Сделав триаду дыханий частью своей сущности, он объединяет и смешивает их с высшей, невысшей и промежуточной энергиями.
Две деревянные палочки для зажигания жертвенного огня соотносятся с двумя точками висарги (visarga): энергией блаженства (анандашакти ānandaśakti) и энергией действия, проявленной в этом мире (крияшакти kriyāśakti) в высшей форме вибрации (спхуратта sphurattā).
В своих комментариях к Шива сутрам (Śivasūtra) (11,3) Кшемараджа упоминает определенные практики, направленные на ускорение движения Кундалини с помощью воздуха, огня и других методов. Затем он цитирует отрывок из Тантра-садбхавы (Tantrasadbhāva), образно и ярко описывающий пробуждение Кундалини, которую «вспенила» бинду, концентрированная точка зрелой силы и символ Шивы:
«Свернувшись в кольца, подобно змее, тонкая высшая энергия спит, она заключает в себе бинду и всю Вселенную: Солнце, Луну, звезды и разные миры. Но она бесчувственна, как бы отуплена собственным ядом.
Когда бинду, Шива, начинает «пахтать», размешивать, взбивать и приводить в движение энергию (Шакти. – Прим. пер.), Она пробуждается от глубокого, низкого резонанса, наполненного знанием.
Происходящее в теле Шакти пахтание должно производиться непрерывными вращательными движениями до появления сверкающих искр (бинду), сопровождающих поднятие тонкой энергии (Кундалини)…»
Сердечная бинду – Шива, жизненная энергия, сила (в ее общем значении) и сила мантры (в частности). Кундалини – Шакти. Из их объединенных движений рвутся наружу определенные аспекты энергии звука.