– Завидно, что на самого девушки не смотрят?

– Захочу – посмотрят. А вот про ментовку на собрании гнать – гнило… Сам что ли не барагозил никогда?

Аспирант осклабился, но отступил.

– Борзый ты, Медведев.

– Киселём никогда не был.

Они разошлись, ожёгши друг друга взглядами.

Выходные вышли тягомотными. В ночь на субботу деревню начал заливать дождь, быстро превратив улицу в месиво, в которое без резиновых сапог было не ступить. Валерьян, затопавший засветло налегке через двор к туалету, сразу промочил ноги.

Домохозяйка, выцветшая одинокая женщина годами к пятидесяти, действительно пила. Бутылка самогона появилась на её столе с самого утра.

– Будешь? – поинтересовалась она, кивнув на пустой стакан.

Лицо её, в багровеющих прожилках, румянилось нездорово.

Валерьян отрицательно мотнул головой.

– Смотри…

Поев, он натянул сапоги, свитер и направился на почту.

В почтовом отделении имелся телефон с выходом на междугороднюю связь, и Валерьян позвонил домой – впервые с момента приезда в колхоз. Ответившая на звонок мать дотошно выспрашивала его про быт, про квартирных хозяев, настырно требовала, чтобы он, выходя в поле, одевался теплее. Перехвативший у неё трубку отец был лаконичнее, больше слушал его, давал советы:

– Ты от куратора вашего подальше держись. Понял? Сильно не усердствуй. А то навалит обязанностей – начальники любят на исполнительных ездить.

Поговорив с родителями, Валерьян задержался у стола с разложенными газетами. Помимо районной и областных, продавали и несколько центральных. Был даже номер журнала “Техника – молодёжи”, правда, за прошлый месяц. Он взял его в руки, пролистал, но не купил.

Под вечер студенты собрались во дворе МТС, помещавшейся в старой, недействующей церкви. Здание её, несмотря на переоборудование, всё равно выглядело заброшенным. Обнажённая, из красного кирпича кладка была испещрена выщерблинами, над центральным входом, заслоняя с улицы остатки купола, проросла в человеческий рост берёза.

Посвежевший ветер угнал облака, и студенты, сидя на приставленных к церковной стене деревянных ящиках, глядели на меркнущее, перемигивающееся ранними звёздами небо, неторопливо курили, ведя задумчивый разговор.

– Как местные-то тут не охреневают? – спросил, словно бы самого себя, Кондратьев. – Ни телека ведь ни у кого, на радио – сплошной “Маяк”.

– Охреневают – и пьют, – отозвался Валерьян, вспомнив хозяйку.

– Им, может, телек и не нужен. Отпахал трудодень, вмазал – и ништяк, – придавил окурок носком ботинка староста параллельной группы Никита Скворцов.

– Скукотень же.

Тот пожал плечами:

– Кому как.

Тьма становилась всё гуще. Силуэты старых, полуразобранных тракторов, валявшиеся на дворе там и сям ржавые остатки моторов расплывались в чернеющей мгле, превращаясь в угловатые причудливые груды.

Кондратьев посмотрел на небо, вздохнул:

– Жаль, телек не посмотреть. По субботам в это время передача клёвая идёт – “НЛО: необъявленный визит”. Про космос, пришельцев и всё такое.

Валерьян фыркнул:

– Чушь!

– Не скажи. Там реальные люди выступают, рассказывают, что видели. Я верю.

По угасшему небосводу, будто спичка по коробку, ярко чиркнула падающая звезда.

– Вон твоё НЛО полетело, – не удержался от шутки Валерьян.

– Метеор, – почесал переносицу Скворцов и закурил вторую.

– Да кто его знает, – взлохматил волосы на затылке Медведев. – Сейчас столько всего показывают и пишут… Взять экстрасенсов тех же: Кашпировского, Чумака. Исцеляют людей. Кто б в такое раньше поверил? А вот моя тётка-язвенница заряженную воду стала пить – и действительно полегчало.

– Экстрасенсы – это другое, – возразил Скворцов. – Мы просто не знаем всех функций человеческого организма. А они узнали и научились ими управлять. Что в этом такого невероятного?