В гегелевской философии есть замечательные открытия и идеи, оставившие неизгладимый след в культурологии. В его работах множество глубоких и плодотворных мыслей об искусстве, мифе, религии, науке и т. д. Однако к концу XIX – началу ХХ вв. философы и культурологи уже не могли удовлетвориться центральной идеей гегелевского подхода – сведением человека к безличной логике разума. Поэтому дальнейшее развитие культурологии было связано с обращением к человеку, взятому во всей его сложности и противоречивости.

Становление и развитие русской культуры на протяжении первых столетий ее истории определялось духовной конфронтацией России и Европы44. Источником такого противостояния был вопрос о «правой вере», обострившийся после разделения христианства на православие и католицизм в 1054 г. Древнерусские книжники (Даниил Заточник, Епифаний Премудрый и др.), признавая истинной религией только православие, доказывали превосходство «нерассуждающей» веры над «богомерзким» научным и философским знанием45. Тем самым на Руси создавалось особое умонастроение, противопоставлявшее отечественной духовности западный рационализм. Изначально русская духовность отторгала познавательно-мирские ориентации. Формируя идеал святости, она отрицала знание, и какое бы то ни было творчество, в том числе и в сфере духа. Главной здесь была охранительная тенденция.

Особо ярко это проявилось в старообрядчестве, которое пыталось противостоять начавшейся в XVII в. секуляризации русской духовности, сдержать развитие «сферы культуры» (А. П. Карсавин) как сферы самочувствия и самосознания мирского человека.

Радикальные перемены в развитии русской культуры начались в XVIII в. под мощным воздействием петровской европеизации. На смену прежнему государству с его патриархально-византийским идеалом «Святой Руси» приходит новое государство со светским идеалом «Великой России». Формирующаяся в стране культурная элита воспринимает «новоевропейские» представления о культуре как о понятии, охватывающем все сферы человеческой жизнедеятельности. Начиная с петровских времен, мыслители ищут истоки понятия культуры в понятии «политичность»46. Для людей того времени политичность означала то же самое, что и культура, т. е. «обработанность» естественного, природного человека посредством развития разума и занятия «художествами»47.

Вместе с тем происходит философско-культурологическое осмысление петровской европеизации, положившее начало истории русской культурологической мысли. Если ее представить как цепочку концепций русской культуры, то в этой «цепочке» можно насчитать десятки «звеньев». Так, современный культуролог И. В. Кондаков, отмечая, что отечественная культурологическая мысль по преимуществу специализировалась на философской и социологической концептуальной основе, называет примерно сорок авторов теорий русской культуры48.

Первым опытом философско-культурологического осмысления петровских преобразований явилась теория «всемирного умопросвещения» В. Н. Татищева (1686–1750). Вместе с тем, надо отметить, что его теория отражает также культурологические представления послепетровской эпохи, когда термин «политичность» как синоним культуры уступил место понятию «просвещенность». Эта перемена не была случайной и обозначала наступление в России новой культурной эпохи. Она получила название века Просвещения, когда складывается светское гуманитарное образование, появляются первые русские ученые (М. В. Ломоносов, Н. Н. Поплавский и др.), открывается Московский университет, проблемы культуры выходят на первый план в публицистике, поэзии, литературе