Тенденция 1. Социокультурология. Во всей мировой социологии на начальном этапе культура рассматривалась как эпифеномен социального – считалась производной от социальных процессов. В качестве главной была выдвинута гипотеза «отставания культуры от развития общества». На первое место, естественно, выдвигались проблемы социальные, причем макросоциологические. В нашей стране в этот период (первая треть XX века, точка отсчета нового столетнего цикла – 1920 год) не было социологии культуры, а скоро не стало и социологии вообще. Из научного обихода ее исключили ввиду идеологического доминирования макросоциологической теории марксизма (исторический материализм, или истмат). Присущий истмату универсализм и наличие в нем эволюционного учения предельной степени абстрактности отторгали и системное, и конкретно-описательное исследование культуры.
На Западе в это время социология тоже обратилась к крупномасштабным структурным образованиям общества, о чем свидетельствуют: социология религии Э. Дюркгейма [109], понимающая социология
М. Вебера [48], интегративная социология П.А. Сорокина [342], морфология культуры и теория цивилизаций О. Шпенглера [405] и многое другое. Внешнее здесь важнее внутреннего: это – экстраориентированная социология.
Тенденция 2. Культурсоциология (культурный анализ). Сегодня – все наоборот: акценты поменялись на прямо противоположные: мы говорим о «культурной социологии», о «культурном анализе» и т. д. Постольку, поскольку в современном мире наблюдается возрастание роли культуры в регуляции человеческого поведения. В связи с этим изменился прежде всего социальный, а вслед за ним – и научный контекст [187; 269; 151; 155]. Возник даже кратковременный феномен «русского культурологического взрыва» на этой основе.
На Западе развитие новых представлений о роли культуры происходило в рамках философии экзистенциализма, а затем – постмодернизма, который в принципе противостоит универсальному началу науки.
Постмодернизм сопротивляется построению масштабных классиологических и логических систем, не признает всеобщей универсальной взаимосвязи, отторгает всеобщие инварианты, не принимает идей естественной эволюции. В итоге объектом исследования социологии культуры стала повседневность, а субъектом – индивид, человеческая отдельность [187].
Субъективное стало важнее любого всеобщего, а внутреннее – важнее внешнего. Это – интроориентированная социология.
Подход постмодернизма нацелен на освоение не только движущих мотивов реального поведения индивидов, групп и других общностей, но и принципов духовной регуляции различных сфер социального бытия в повседневной жизни – «в реальности, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира» [34, с. 38]. Эти аспекты особенно актуализируются, как ни странно, при смене технологий, социальных структур, политических систем, при проведении реформ и т. д.
Как пишет Л.Г. Ионин, «жизненные формы свободно выбираются, в объяснении, а значит, и в поведении господствует постмодернистский произвол. Социальные изменения получают в основном культурную мотивацию. Все эти явления свидетельствуют о том, что культура прогрессирующим образом перенимает функции мотора, движителя общественного изменения и развития» [163, с. 9].
Но это вовсе не значит, что меняется сам предмет «социологии культуры», хотя один западный ученый и сформулировал: «Там, где раньше было «общество»… стала «культура» [там же].
Это значит, что изменились доминанты изучения внутри данного предмета – социологии культуры. Симптоматично, что антропное и культурное здесь совпадают в противостоянии групповому общественному (социальному).