– Мне ехать к черту на кулички, – Анна наклонилась ко мне и чмокнула в щеку, – пока, подруга, – и побежала вниз по лестнице.

– Завтра тогда заходи, – крикнула я ей вслед.

– Не получится, уезжаю в Псков с друзьями на неделю, как вернусь – приду. – Остановившись, махнула рукой с лестницы она.

– Пока, – сказала я, но Анна уже убежала. Я только услышала, как хлопнула дверь подъезда.

Закрыв входную дверь, я прошла к себе в комнату, села за стол и стала рассматривать рисунки.

– Что ж, и они тоже готовы, отсрочить или изменить ничего нельзя, – обреченно выдохнула я.

Затем разложила все портреты перед собой на столе. Портрет Дмитрия поместила между портретами Кати и Вани. Они расплывались у меня перед глазами, я не могла их рассмотреть и только потом поняла, что не могу сфокусироваться из-за слез.

Изображения получились превосходные. Анне удалось уловить стилистику портрета, написанного Екатериной Андреевной.

– Митя, я надеюсь, что ты скоро увидишь, как выглядят дети. А я увижу тебя, – сердце заныло.

Я провела рукой по рисунку с Василисой, по тщательно выписанному кулону. Поставила на полку портреты Дмитрия и Василисы, а портреты Кати и Вани завернула в кружевной платок и убрала в карман камзола. Подошла к окну, прислонилась лбом к стеклу и стала смотреть на улицу. Начались белые ночи. Интересно, сейчас за мной кто-нибудь следит? Если да, то где он может стоять? Я попробовала прикинуть более выгодное место, всматривалась в него, пытаясь понять, есть ли там кто-нибудь.

На улице было достаточно светло, чтобы рассмотреть, как идут фанаты с флагами в бейсболках и в майках сборной. Погода была благосклонной, обещанного дождя во время матча не было. Наши болельщики громко и радостно кричали, размахивая флагами и шарфами сборной. Значит, наши выиграли. И мне нужно победить в своей игре.

21 июня 2018 г. Санкт-Петербург.

Весь день перед моим возвращением был как в тумане. Ночь, как и все прошлые, я просидела в спальне детей, присаживаясь на пол то перед кроватью Кати, то перед кроватью Вани. Я старалась их лучше запомнить. Я хотела запомнить их запах, их улыбки. Утром я приготовила детям завтрак, и пока они ели, я смотрела на них и то и дело вытирала слезы, стараясь, чтобы Катя и Ваня не заметили их.

Я повела детей в сад, еще раз прокручивая в голове свой план действий. Иногда я отвлекалась от своих мыслей, отвечая на вопросы детей и пытаясь снова определить следящего за нами человека. Но пока мне это не удавалось: то ли следил настоящий профессионал, и он смог быть незаметным, то ли вовсе и нет никакой слежки.

По пути на работу я продумывала еще раз заявление на отпуск и причину отъезда.

На мое счастье, директор НИИ был в командировке, а его зам Киляков, не вникая в заявление, подписал его. Только уточнил, все ли работы у меня завершены по плану. На мое робкое уточнение, что отпуск, возможно, получится длительным, Киляков махнул рукой и сказал, чтобы я решала свои семейные проблемы.

Юль Васильна, как назло, весь день была слишком разговорчивой, что-то мне рассказывала, я только кивала и поддакивала время от времени, а потом и вовсе сбежала от нее в лабораторию. Вот там мне удалось немного собраться с мыслями. Я еще раз проговорила свой план, чтобы ничего не забыть и не упустить в своих расчетах. Мне очень многое предстояло сделать вечером, и мне нужно было время с запасом.

Сумка с вещами детей у меня была с собой, я собрала ее заранее. А так как ничего не должно было вызывать подозрений, вещей было на два дня. За остальными Александр приедет позже и прочтет мое письмо с объяснениями. Хотя придет он сначала не за вещами, а разыскивая меня, и уж потом увидит письмо.