– А поехали в Олимпийский, заодно там и согреемся!

– А что там? А зачем? А почему? Спортом заниматься? – посыпались со всех сторон вопросы.

– Нет, – сказал Агурей, – Там идут «Рождественские встречи» Аллы Пугачевой. Огромный концерт, народу, правда, много, но вы же сами уверяете, чем больше народу, тем проще пройти!

– Ура! – заорали мы дружно, – Поехали! Вперед!

Ирка при этом как-то подозрительно промолчала, но отпираться не стала. И все дружно устремились в подземку. К стадиону от самого метро люди шли ручейками. На заснеженной площади, освещенной фонарями, черные фигурки были похожи на муравьев, которые спешат по своим тропкам к муравейнику.

На пандусе около самого здания было людно. Кто-то спрашивал лишний билетик, некоторые наоборот предлагали купить. Люди вертели в руках заветные бумажки и соображали, с какой стороны комплекса им лучше войти, чтобы попасть на свою трибуну. Огромные освещенные двери проглатывали счастливчиков с заветными билетами.

– Ну, что, девчонки, пошли? – бодро гаркнул Агурей.

– А, пошли! – подхватила Верка. – Тут вон сколько дверей, не пустят в одну, можно попытаться в другую!

– Внутри найдемся! – согласилась я.

Ирка вновь промолчала. Все, зная ее панический настрой на проход по принципу «Меня здесь нет», вопросительно на нее посмотрели. Но Ирка стояла и также молча озиралась по сторонам. Расценив, что молчание-знак согласия, мы двинулись штурмовать Олимпийский.

Пройти туда не составило никакого труда, это вам не узкий проход в Большом театре, который прикрывают грудью строгие билетерши. В широкие двери спорткомплекса люди шли потоком, группами по несколько человек, торжественно размахивая довольно крупными разноцветными бумажками.

Я даже не успела произнести мысленно магическое: «Меня здесь нет». Вместе с Ленкой мы уверенно шагнули в дверной проем. И спокойно прошли. В фойе тоже было людно. Не успев оглядеться, к нам подскочила Верка, вдали мелькал своей блондинисто-рыжей макушкой торчащих волос Агурей. Тут же подошли еще наши две подруги.

– Где Ирка? – заорали мы друг на друга.

– Она осталась на улице – пропищала Надюшка.

– Ни в какую не хочет заходить! – подтвердила Ларка.

– Да ёршкины ж матрешки! – выругался Агурей и скомандовал Верке, – Идем за мной!

Мы остались вчетвером в фойе и стали наблюдать. Агурей с какими-то театральными жестами вытащил Верку на улицу. Затем они прошли к следующей двери, возле которой стояла парализованная от страха Ирка. Они втроем примерно с минуту эмоционально жестикулировали. После чего Агурей схватил Ирку под ручку и вместе с толпой они ввалились в помещение. Верка благополучно проскользнула чуть поодаль за ними.

Обступив перепуганную Ирку, все набросились со смешками, дружественными похлопываниями по плечу и восторженными возгласами:

– Ну, что? Страшно?

– Коленки трясутся?

– Ну, Агурей, молодец! Если бы не он!…

Ирка довольно улыбалась, хлопала ресницами и произносила нечто нечленораздельное. Но интонации ее возгласов были положительными. Настойчиво звенел третий звонок, люди массово спешили занимать места на трибунах. Мы рванули за ними.

Стадион был полон. Вернее, половина стадиона, другую занимала огромная сцена с кучей музыкальной и световой аппаратуры. Люди на необъятных, как мне тогда показалось, трибунах копошились, рассаживаясь по местам.

У нас к тому моменту уже накопился определенный опыт хождения по театрам по бесплатным входным или без них. Например, не следует билетерам в зале совать в нос свой пригласительный, они непременно вас сразу же отправят на балкон или самую галерку.

Лучше всего тихонько сесть с краю ряда в партере, причем в той его части, где свободных мест больше всего. Если придут люди с билетами, можно извиниться и так же без паники сесть на свободные. Обычно, пересаживаться приходилось не много. Даже на самых аншлаговых спектаклях в партере всегда оставалось несколько свободных мест. То ли люди не приходили, то ли дорогие билеты кто-то все же не купил.