Как для насытившегося амритой не будет нужды в [обычной] пище,

Так и для постигшего истину необходимость в шастрах отпадает. (104)

Изучение вед и шастр – это не путь к освобождению,

Но лишь благодаря знанию происходит оно, и не иначе, о та, которая героями чтима![59] (105)

Не ашрамы ведут к освобождению, не учения философских школ[60]

И шастры, но лишь знание ему причина. (106)

Лишь слово наставника освобождение дарует. Обманчивы все науки[61].

Оно же единственно от бремени страданий избавляет. (107)

Недвойственная [истина], возвещенная Шивой, без усилий, [связанных с совершением] обрядов[62],

Из уст наставника постигается, но не благодаря мириадам агам[63]. (108)

Двух видов бывает знание: произошедшее из агам и возникшее из различения[64].

[Знание], произошедшее из агам, это Шабдабрахман, а возникшее из различения – Парабрахман. (109)

Одни желают недвойственности, а другие – двойственности,

Но [и те, и другие] не ведают моей истины, недвойственности и двойственности чуждой. (110)

Два слова [ведут отдельно] к узам и освобождению – «мое» и «не мое».

[Словом] «мое» связывается существо, а [словом] «не мое» освобождается оно[65]. (111)

То дело [праведно], что в узы не ввергает, то знание [подлинно], что освобождение дарует.

Иное же дело [связано] с усилием, иное ж знание это [только] мастерство. (112)

Пока пылает [пламя] вожделения, пока есть устремление к бренному миру,

Пока непостоянны чувства, какой об истине будет разговор? (113)

Пока одолевают заботы, пока возникают желания,

Пока ум не устойчив, какой об истине будет разговор? (114)

Пока [человек] себя отождествляет с телом и им самолюбие владеет,

Пока наставник к нему не явит милосердия, какой об истине будет разговор? (115)

До тех пор [есть нужда] в подвижничестве, обетах, тиртхах, джапе, почитании и хоме

И в рассказах о ведах, агамах и шастрах, пока истину не постигнул [человек]. (116)

Поэтому, прилагая все силы, во всех состояниях и беспрестанно

Пусть будет он стойким в истине, о Деви, если желает освобождения для себя. (117)

Пусть мучимый тремя видами страданий[66] найдет прибежище в тени древа освобождения,

Чьи цветы – знание и закон и чей плод – небесный мир. (118)

К чему же много слов? Слушай тайну,

о Парвати-[богиня],

Без учения кулы не бывает освобождения, истина это, без сомнения. (119)

Поэтому истину небес я возглашаю, ее постигнув из уст святого гуру,

Легко обрести освобождение из ужасной круговерти рождений, о Богиня. (120)

Итак, я вкратце рассказал тебе о положении и знании души, о дорогая.

О Владычица кулы, о чем еще желаешь ты услышать? (121)

Такова в Шри-Куларнава-тантре, [являющейся] вратами освобождения, в великой тайне, наилучшей средь всех агам, насчитывающей сто тысяч стихов, в пятой части, в Урдхвамная-тантре первая глава, называемая «Положение души».

Благословенная Богиня сказала:

О Владыка кулы, о источник сострадания ко всем душам, ты указал на учение кулы,

Но не разъяснил его[67], о нем услышать я желаю. (1)

Величание того учения, наивысшего средь всех иных,

И величание верхнего потока откровения[68] и его наставление[69] мне возгласи, о господин!

Мне возвести, Всевышний, если у тебя ко мне есть сострадание! (2)

Благословенный Владыка сказал:

Слушай, о Богиня, я открою тебе то, о чем меня ты вопрошаешь.

Достаточно услышать об этом, чтоб стать йогини любимцем[70]. (3)

Брахме, Вишну, Гухе и прочим [богам] прежде я это не открывал,

Но тебе из любви я возвещу, слушай же с вниманием. (4)

Пришедшее по цели преемственности[71], пребывающее в пяти устах[72],

Не должно быть сделано явным, тем не менее, доподлинно