И НОСОМ НЕ ХЛЮПАЙ

– Нос заложило.

– Заложник, что ли, в носу?

– Ты что имеешь в виду?

– Сам как будто не знаешь… Не нервничай. Успокойся…

– Покой нам только снится…

– Это кто сказал? Твой заложник?

– Ну ладно, ты это… говори нормально. Что ты, ей Богу…

– Простыл, что ли?

– Да, боюсь…

– Ты что-то слишком всего боишься.

– А как не бояться? Все время, ей Богу, на грани, все время – как будто бы кто ножку ставит. Ты это ведь вот даже и вообразить себе не можешь – какой ужас охватывает, когда чувствуешь такое… В общем, першение в горле и этот озноб, волосы дыбом. Ходишь как над пропастью, а тебя в нее тянет и тянет… Сорвешься – кто будет лечить? А ты говоришь…

– Я просто тебе предлагаю не бояться.

– Спасибо, сейчас пройдет.

– Ты, брат, так сам себя в болезнь вгоняешь. Перестань. Слышишь? Не кисни, а то и вправду заболеешь. Очнись! Ну?..

– Я требую, чтоб улыбнулся ты?

– Ну хватит. Я, наконец, хочу говорить с тобой, а не с тем, что в тебе копошится.

НО НЕЗАМЕТНО ПРИСПЕЛА ПОРА УЕЗЖАТЬ…

Все же мы решили искупаться – на прощание, ночью, несмотря на пронзительный ветер, крутую волну, холодную воду… А вернувшись домой после бодрящего душу купания и согревающей выпивки, захмелевшая Дарья обнаружила – Боже! – утрату самой наинужнейшей интимнейшей нижней детали купального своего туалета.

Она их потеряла в пути. Не беда – этот автор, идущий по следу, подобрал ее тонкие трусики и аккуратно развесил сушиться. Однако, конечно, из скромности, никому ничего не сказал. А Дарье было так жаль иностранной изящной вещицы… И когда все разошлись, Илья, тут как тут, предложил ей вернуться на пляж поискать в потемках утрату.

ЗАЖИГАЯ ТРЕСКУЧИЕ СПИЧКИ ВО ТЬМЕ ОПУСТЕВШЕГО ПЛЯЖА

Само собой разумеется, этот совместный поиск недостающего смысла текущих событий не мог привести ни к чему реальному. Не там ведь искали – предмет был повешен у всех на виду. Однако же, в плане подпольной фрейдухи, на которую Дарья с Ильей за последнее время стали так падки, кое-что удалось прояснить: брутально играя словами, Илья убеждал хохотавшую пьяную Дашу, что потеря трусов должна означать падение всяких преград.

А НА ДЕЛЕ ОНИ БЫЛИ ТОЛЬКО ПОВЕШЕНЫ

И вдруг Илюша почувствовал в сердце тоску. Он сказал:

– Виноград, как старинная битва, живет… Вот сейчас мы спокойно идем, все в порядке. А представь себе, если бы стали к тебе приставать, скажем, пять человек…

– Ты сразу бы убежал? – вставила Дарья.

Да нет, не убежал бы Илья. Вовсе не это хотел он сказать в припадке шальной откровенности, но – нечто другое. А именно: – Я бы не мог тебя защитить, я бы не смог с ними справиться, я бессилен…

Что за притча? Почва, как палуба тонущей баржи, встала вдруг дыбом, и ноги скользят. Женщина падает в воду, он ныряет за ней и спасает. Или нет – ее просто укусила в ногу змея, и маленький мальчик Илюша высасывает яд. Отроческие бредни. Где же, однако, мужские действия? Взял бы Дашеньку за руку, повернул бы ладошкою вверх, сжал бы ей ладонь, как лодочку, поцеловал…

НЕТ, У ИЛЬИ СОВСЕМ ИНОЙ СТИЛЬ

Бравое начало, куртуазно семенит, а приближается к делу слабой походкой отца – среди целой толпы стариков можно узнать его вопросительный шаг – остановками – другой… Замялся, шмыг носом, растекся бесформенной лужей по древу… Да он не мужчина, а тряпка, чего от него можно ждать? И он сам от себя ничего уже больше не ждет. Остается лишь погрузиться в целительный сон. Баю-баю, спит Даша, спит Машка, спит отец в моих гландах…

Но вдруг дикая паника в сердце. Илья делает резкий рывок – не ожидал от себя! – и вот уже он на коне среди спящего пляжа. А неуверенность – это была всего лишь