Мне хотелось, чтоб это теплое чувство продолжалось. В задумчивости я отошла в сторону. Мне хотелось его запомнить, чтоб наедине к нему вернуться и посмаковать. В душе я была очарована и радостна, и счастлива, и удивлена.

После занятия я вернулась в свою комнату в отеле. В тот раз горничные почему-то запоздали с уборкой. Моя горничная как раз собиралась выходить из комнаты, когда я вошла, мы столкнулись в дверях. Проходя мимо, она успела коснуться моего плеча рукой и поцеловать меня в щеку.

В комнате я долго стояла у окна, смотрела на заходящее солнце и смаковала в себе кусочки счастья того дня.

Я не знала еще, что молодой человек попросит у меня адрес, напишет мне, когда вернется домой, и станет человеком, которого я полюблю. Мне кажется теперь, я всегда его любила, еще по прошлой жизни, – и мы старые знакомые. Мне казалось иногда, мы снова проживали прошлое или только вспоминали с ним его. И оно не было безмятежным.

Я не знала, когда мы встретимся, он вспомнит про кусочки счастья и я пойму, почему у меня закружилась голова: он коснулся моей макушки, когда мы искали друг друга. Поцелуй в макушку… Но встреча будет нескоро.

На самом деле возлюбленный выбрал не выбирать, это такой способ освобождения от другого человека: молчать, пока человек сам не оставит тебя в покое. Возлюбленный сказал мне, у него привычка вычеркивать людей из жизни.

Я понимала его, сама же я не вычеркивала, у меня было по-другому: люди сами исчезали. Я не знала, что для этого нужно специально сделать, они просто исчезали, я ни с кем не ссорилась. Он тоже не ссорился. И он не делал выбора. Можно сделать так, что тебя просто оставят в покое… И вроде как ты никого не бросал.

Я не хотела быть кем-то вычеркнутой из жизни, я не хотела на конвейер. Мне казалось, моя жизнь сразу обесценится, я превращусь в еще одну куколку, которая потом звонит-звонит-звонит и пишет… А ей никто не отвечает… Потому что она уже вычеркнута. Я поняла эту систему, несмотря на свою старомодность и наивность. Потому я медлила.

Но мне говорили о любви и дали пожизненое приглашение в гости, и я не понимала, это слова или что-то большее. Я знала, что я чувствую: нечто глубокое и влечение к нему. Но что на самом деле чувствовал он? Когда мы говорили о любви, мы говорили об одном и том же?

Место рядом с ним освободилось? Или место на конвейере?

Я сидела в самолете, уткнувшись в иллюминатор, чтоб никто не видел моего лица: я не знала, что меня ждет впереди, я утирала нос вместо глаз, словно у меня был насморк.

Я решила: мне никогда не понять, что он имеет в виду под любовью, если я не приеду и не прикоснусь к нему, и не обниму его, и не прижмусь всем телом, если не почувствую его рук, его крепкого объятия, когда тебя мягко приподнимают над землей, прижимают к себе, и ты расслабляешься всем телом и словно прилепляешься, и льнешь, и делаешься мягкой и податливой. Я приехала.

Первое прикосновение… Все было первым.

Когда я проходила паспортный контроль, меня пробуравили два глаза, потом еще пара глаз… Я получила свой багаж и пошла на выход… Сердце у меня колотилось: сейчас я увижу его, буду держать его за руку, мы обнимемся, – я едва могла вздохнуть.

И он заметил меня первым, он стоял сбоку и ждал. Я вздрогнула: кто-то сделал шаг в мою сторону, а потом был только восторг. Дружеское объятие и мы отпрянули друг от друга на секунду, но потом я снова прильнула к нему. Не помню, чтоб со мной когда-то происходило нечто. Мои руки обвили его шею, моя щека прильнула к его – и та была мягкой и прохладной, все его тело ощущалось очень теплым и притягательным, приглашающим… Меж нами не было того самого поцелуя… У меня внутри был восторг и нежность, их было очень много. И он снова обнял меня.