Но и это не помогло. Девушка была настроена откровенно враждебно и явно не желала идти на контакт. Похоже, ещё мгновение, и, если бы Влад не прекратил свои домогательства, она попросту послала бы его подальше. Но он, и вправду имевший в этом хлопотном ремесле немалый и многообразный опыт и не раз оказывавшийся в подобных ситуациях, вовремя уразумел это и не довёл дело до критической точки, оставив капризную красотку в покое и пожелав ей напоследок всего наилучшего.

Не солоно хлебавши вернувшись к приятелю, наблюдавшему эту любопытную сцену со стороны и едва удерживавшемуся от смеха при виде провальных посягательств своего чересчур самонадеянного, разбалованного предыдущими успехами и свято уверовавшего в свою неотразимость товарища, Влад, отдуваясь и качая головой, сконфуженно промямлил:

– Ну и ну! Что за вредная тёлка попалась! Давно таких не встречал. Прям дикая кошка какая-то. Не представляю, как кто-нибудь сможет приручить такую.

– Может и найдётся такой, – с едкой усмешкой, будто радуясь неудаче напарника, проговорил Денис. – Но это уж точно будешь не ты!

– Да и не надо! – замахал руками Влад, будто открещиваясь от какой-то напасти. – Боже сохрани связаться с такой! Всю жизнь потом жалеть будешь, что встретил такое вот чудо.

– Но лихо она отбрила тебя, надо признать, – не без ехидства отметил Денис, посыпая соль на рану друга. – Я уж думал, она либо пошлёт тебя, либо – и такое, согласись, случается – по роже съездит.

– Пусть бы попробовала только, – проворчал Влад, угрюмо взглядывая в ту сторону, где пропала в уличной толкотне взбалмошная девица, нанёсшая ощутимый удар его весьма чувствительному в этом вопросе самолюбию. – Моя рожа не казённая, чтоб первая попавшаяся стерва утюжила её.

Денис хотел было съязвить ещё что-нибудь по этому поводу, но, взглянув на хмурую, расстроенную физиономию приятеля, одёрнул себя и вместо этого предложил:

– Ну, может хватит уже на сегодня этих экспериментов? Двух тёлок ты снял, вполне приличных причём. Чё те ещё надо?

Влад скосил на него глаза.

– Ну, себе снял. Теперь тебе надо.

Денис протестующе вскинул руку.

– Э, нет, спасибо! Я очень благодарен, конечно, тебе за заботу. Но не надо. Я уж как-нибудь сам.

Влад снисходительно и, как могло показаться, немного пренебрежительно ухмыльнулся.

– Сам! Знаю я, как ты сделаешь это сам. Сидеть будешь сложа руки, ныть, скулить и вспоминать свою Светочку. И ждать, когда она вернётся к тебе… Только зря ждать будешь. Не вернётся, даже не надейся…

– Заткнись! – услышал он вдруг напряжённый, придушенный возглас Дениса.

Влад, мгновенно опомнившись, взглянул на друга и увидел его метавшие молнии, горевшие нешуточной злобой глаза, дрожавшие пунцовые губы и судорожно стиснутые кулаки, которые, прозвучи ещё хоть одна неосторожная реплика со стороны не в меру разговорившегося товарища, возможно, были бы пущены в ход.

Влад, сообразив, что увлёкся и сболтнул лишнее, немного смутился и пробормотал:

– Ну лан, Денис, извини… Я ж не со зла… Меня эта курица с панталыку сбила. Вот я и разошёлся… Без обид, хорошо?

Денис, хотя вспыхнувшее в нём бешенство улеглось далеко не сразу и ещё некоторое время продолжало бурлить в нём, пересилил себя и чуть кивнул.

– Ладно, проехали.

Установилось не совсем ловкое молчание. Которое Влад прервал чуть погодя привычным способом – устремившись наперерез ещё одной красотке, выхваченной из людской реки его зорким профессиональным взглядом.

Однако удача, похоже, окончательно отвернулась от него. То ли жар его поугас и он действовал уже не так решительно и напористо, как прежде, то ли девушки, как нарочно, попадались хотя и симпатичные, но сплошь неконтактные, колючие, заносчивые, упорно не желавшие замечать его, несомненных для него самого, достоинств и отвечать на его ухаживания. Вернее, они отвечали, но это были совсем не те ответы, на которые он рассчитывал, вдохновлённый и окрылённый прежними успехами. Реакции незнакомок были одна хуже другой. В лучшем случае они просто проходили мимо, никак не реагируя на его заигрывания либо отделываясь дежурными фразами типа «мне некогда» или «в другой раз». В худшем же, если он не успокаивался и проявлял излишнюю настойчивость, граничившую – в чём он сам, в своём ослеплении, не всегда отдавал себе отчёт – с наглостью, из прекрасных уст начинали нестись резкости и грубости, а иной раз и откровенные оскорбления.