– Я? Я думаю, – я растерялась. Посмотрела на официантку, что принесла заказ. Она заискивающе улыбнулась Диме.

Он не только мне нравится. Он всем девчонкам нравился! А я такая… мелкая.

– Будем переписываться.

Он неожиданно растрепал пакетики с сахарным песком и высыпал их в мою чашку с чаем. И стал помешивать.

– Я сама могу. Я как бы взрослая, – недовольно сказала я.

Дима тут же убрал руки.

– Поухаживать не дашь,  – усмехнулся он.

Разве это ухаживание? Как ребёнку.

– Юль, писать мне будешь?

– Конечно, – я сама размешала сахар в своём чае и взяла предложенный круассан.

Вкусный и чай восхитительный. Нужно будет Алину с Алёной в это кафе вытащить.

От чая и сдобы, я перестала отчаиваться и подобрела.

– Великолепно! Я буду тебе писать, – улыбнулась я. – Возьми в свой кофе ложечку моего мороженого, это очень вкусно.

– М-м-м, спасибо, – он зачерпнул из креманки немного пломбира и отправил в свой чёрный кофе. – Что тебе нравится, кроме мороженого с клубникой?

– Мне нравится расстегай с мясом, – улыбнулась я.

– У нас много общего, – хохотнул он. – Ты на дизайнера пойдёшь учиться?

– Да, – гордо заявила я. – Дизайнер интерьеров. После училища можно попробовать на второй курс поступить в университет.

– Отлично, – кивнул Дима. – А ты не думала в другом городе поступать. Я сам пока не в курсе, что со мной произошло, – в этот момент он немного покраснел, и стал просто великолепным. – Но я бы хотел, чтобы мы учились ближе друг к другу.

– Вообще не хочу никуда уезжать. У меня в районе всё есть. Друзья, одноклассники. Очень здорово живём. Не то что у вас гопников Зареченских…

Я замолчала. Испуганно подняла на него глаза.

Вот я дура! Теперь полная и безоговорочная. Он же сейчас меня обзовёт. Или  набьёт. Но хуже, если кинет и мне придётся оплачивать счёт кафе.

– Я не местный, но даже мне обидно. Чем же Заречье хуже Октябрьского района? – он спросил это с улыбкой.

У меня на сердце отлегло. На одни и те же грабли я не наступлю второй раз. Я просто эту тему закрою.

Он не разозлился. Это так необычно.

– Так принято говорить, – прошептала я. – Дима, а у тебя девушка есть?

– Если б у меня была девушка, я бы пригласил тебя в кафе? – приподнял одну бровь и внимательные серо-голубые глаза уставились на меня. – Ты мне вчера сказала: «за кого ты меня принимаешь», хочу ответить тем же.

– Я твоя девушка? – очень тихо спросила я.

Он подумал, прежде чем ответить. Не сразу, но я понимала, что он взрослый, а я подросток. И ему сложно. Очень сложно.

– Когда тебе семнадцать?

Меня кинуло в жар. И Дима это уловил.

– Юля, – строго обратился он.

– Двадцать пятого мая, – слабым голоском начала я.

– Блин, – вымученно протянул он и протёр руками лицо. – Тебе четырнадцать.

– Нет! Шестнадцать будет двадцать пятого мая! – возмутилась я. – Ты меня бросишь? А как же сильный и смелый?

– Что значит, брошу? – без улыбки очень угрюмо поинтересовался Дима. – Что бросать, Юль?

– Ты сказал, что женишься через два года.

– Через три, тебе пятнадцать,– отрезал он, – до этого времени, пиши письма.

– Спасибо, – рявкнула я и вытащила на стол деньги. – Было не вкусно.

– Юля, прекрати, – он вдруг изменился в лице.

– Через три года, значит, через три, – у меня голос сорвался, и слёзы потекли.

Дима поднялся с места и выловил меня  в объятия. Прижал к себе.

  Он был большой. Я на каблуках почти его плеча достигала. Сильный, горячий. Пахло от него вкусно. И хотелось так стоять всю оставшуюся жизнь. Потому что тепло, надёжно и уютно.

А знакомы мы почти сутки. А у нас… Любовь у нас.

– Куколка, – нежно прошептал он. – Чего нам стоит подождать? Тебе поступать и мне. А потом просто переведёшься ближе ко мне. Твоим районом мир не заканчивается. К тому же я уже обещал на тебе жениться. А слово я своё держу. За тобой дело.