– Не сделаешь, – заупрямилась Алевтина. – К мужу вернёшься, вон под окнами стоит, ждёт, когда образумишься.

– Ну и пусть стоит, – фыркнула негодница, а когда мать ушла на свою кондитерскую фабрику, налила полную ванну горячей воды и погрузилась в неё, стараясь вызвать кровотечение. Ранее и с шифоньера она прыгала, и тяжести поднимала, и аспирин пила…. ничего не помогло.

«Ещё бабушка по телефону свою линию гнёт, – думала, обливаясь потом, Валюшка, – греховны эти аборты, говорит, на том свете отвечать придётся».

Ванна результата не принесла, и шевельнулась в душе молодой женщины ненависть к будущему ребёнку.

Вечером мать пришла с работы сама не своя, засмеяли сотрудницы. «И что, – перемигивались и хихикали они, – лучше твоя красотуля наших дочек»? Легла Алевтина в постель и к стене отвернулась. Ходила возле неё Валя, ходила. А потом и сама на диване приткнулась. И тогда тяжёлый сон, как комара, прихлопнул её эфирной ладонью.

*****

Утром зазвонил будильник, и Валентина вспомнила о своём незавидном положении. Жить не хотелось, хотелось выброситься из окна.

– Только рожать! – прошептала мать, видно, уже давно лежала без сна.

К Валерке Валечка так и не вернулась, по настоянию мамы и бабушки произвела на свет сына, как две капли воды похожего на своего отца. Приехали Афанасьевы в роддом, хотела родильница внука бабке с дедкой отдать, но Алевтина не позволила.

– Сами будем воспитывать, – проворчала она. – Папочка тебе алименты платить станет.

– Обязательно помогать будем, – вставила веское слово несостоявшаяся свекровь.

А Валерка смотрел на бывшую жену и, казалось, облизывался. Тогда вспомнила Валя его слюнявые поцелуи, и её затошнило. А ещё секс вспомнила, гаже ничего на свете она не испытывала.

Мальчика назвали Аркадием, в честь умершего деда. Алевтина души в Аркашке не чаяла, только молодая мать морщилась, когда кормить его собиралась – смотрела на пухлые губы малютки и губастого Валерку вспоминала.

Жизнь померкла. Валя всё больше и больше с ужасом понимала, что сопящий в кроватке малыш вызывает у неё неприязнь. А однажды вытащила её на танцы во Дворец Культуры подруга Тоня. Громкая музыка оглушила Валюшку, она оглянулась по сторонам и встретилась глазами с Никитой Елисеевым. Красив, как бог, Никита – черноокий, мускулистый. Засмотрелась девушка на него, да и он кареглазую красавицу приметил, подошёл пригласить на вальс, а затем и к себе в гости позвал, чтобы познакомить с родителями и братьями-близнецами. После пяти месяцев встреч потеряла голову Валечка, переспала с парнем.

– Молод ещё, чтобы жениться, – заявил Елисеев, – и мама против женщины с ребёнком. Делай аборт.

– Не сделаю, – заупрямилась Валентина, – рожать буду.

А сама подумала, что это дитя будет самым красивым и самым любимым, а ещё оно свяжет навеки её с избранником.

– Тогда пеняй на себя, – огрызнулся Никита. – Моё дело маленькое, не хочу чужого пацана растить.

– У меня врач знакомая, – узнав о решении дочери, стала умолять её Алевтина Родионовна. – Пусть папашка операцию оплатит, а я уж обо всём договорюсь.

И тогда Валя стала сомневаться в принятом решении. Сомневалась до тех пор, пока из деревни бабушка не приехала.

– Аборт – грех, – вновь возмутилась Анастасия Антоновна. – Пущай рожает, воспитаем.

– Надо мной и так смеются, – заплакала Алевтина.

– Рожу ребёночка, вернётся ко мне Никита, – заявила Валя, – Вот и бабуля поддерживает.

Через семь месяцев произвела Валентина на свет двойню – Максима и Марата.

И тут даже бабушка запаниковала.

– Девчоночку бы, – жаловалась она подругам, – да одну. А туточки три охламона в три горла кричат. Как поднимать будем, ведь у внучки и образования-то нет?