От загадочных символов с явным конспирологическим оттенком плавно перейдем, как говорил Горбатый (прошу не путать с Майклом Горби) в фильме «Место встречи изменить нельзя», «к делам нашим скорбным». Давайте немного сообща покалякаем на тему так называемых секретных протоколов к пакту Молотова – Риббентропа. Это – моя застарелая любовь, еще со времен работы в должности старшего референта Председателя КГБ СССР.

Почему так? Постараюсь вкратце более-менее доходчиво объяснить.

Когда в начале 80-х гг. я небезуспешно осваивал чекистский ликбез в Краснознаменном институте КГБ при СМ СССР (сейчас Академия Службы внешней разведки РФ) и обучался на его основном, трехгодичном факультете (который, в отличие от соседнего годичного «скорострела», занятого в основном подготовкой сотрудников для работы в дружественной ГДР, готовил будущих разведчиков серьезно, а не абы как попало), учебная программа «цивильной» части нашего обучения была полностью, практически абсолютно идентичной курсам учебных предметов по истории внешней политики, международного права, дипломатического протокола и пр. премудростей подготовки специалистов советской внешней политики и советской дипломатии, преподаваемым в МГИМО (тогда еще просто МИМО) МИД СССР.

Мы учились по одним и тем же учебникам, профессура и преподавательский состав у нас был один и тот же, лишь с естественной поправкой на требования конспирации и зашифровки будущих разведчиков. И какой-нибудь толстенный учебник по истории международных отношений и внешней политики СССР под редакцией академика (тогда еще член-корра) В. Г. Трухановского[33], многотомные учебные пособия «История дипломатии» под редакцией В. П. Потемкина и А. А. Громыко, трехтомный «Дипломатический словарь», а также книги Б. В. Ганюшкина по международному праву я пока еще помню столь же отчетливо, как если бы все это происходило вчера.

На каком-то этапе позднегромыкинской эпохи управления МИДом в Инстанциях с подачи КГБ стал всерьез обсуждаться вопрос о придании Краснознаменному институту статуса спецфакультета МГИМО. Это давало бы возможность выпускникам специфического чекистского вуза получать признанный в дипломатической среде общегражданский диплом и не тратить попусту время и усилия на создание более или менее правдоподобной легенды прикрытия своего обучения на роль работника внешнеполитического фронта.

Жаль, не прошла тогда эта здравая идея через многочисленные бюрократические (сегодня бы сказали – лоббистские) рогатки в цековских и мидовских коридорах. Невзирая на это досадное обстоятельство, я всегда считал и по-прежнему считаю совершенно полноценным для дипломатической службы свой красный диплом по специальности «референт-международник». Хотя бы потому, что на практической работе в составе Посольства СССР во Франции я ни на минуту не почувствовал себя ущербным с точки зрения знаний и подготовки в коллективе высококвалифицированных «карьерных» дипломатов, трудившихся в группе внутренней политики под руководством выдающегося знатока Франции, впоследствии кавалера французского ордена Почетного легиона и командора ордена Почетные пальмы профессора Ю. И. Рубинского (тоже, кстати, отметившегося в свое время по теме масонства)[34]

Но несколько существенных отличий в содержании традиционных для советской дипломатии учебных дисциплин все же было. И одно из них касалось углубленного, детального изучения наиболее спорных, дискуссионных моментов истории международных отношений, причем касающихся не только Советского Союза и сопредельных с ним стран.