Какая-то тётка с пакетами прёт вперёд как танк. Врезается прямо в нас. Дважды. Не понимая, по какой причине мы не можем разойтись, чтобы дать ей дорогу.

– Нет, ну вы посмотрите на них! – возмущается, упорно толкаясь.

Кирилл недовольно цокает языком и поднимает запястье вверх.

– Ай.

Приходится встать на носочки, чтобы пропустить эту мадам под нашими руками. Он ведь выше, хотя рост у меня приличный.

– Хернёй страдают… – озадаченно вылупив глаза, бросает торгашка.

– Мать, иди уже а, – Дымницкий тянет меня за собой, сосредоточившись на барыге, к которому так рвался.

Тот, пересчитав деньги, убирает их в карман и поднимает голову, утыкаясь взором прямо в нас.

– Здрасьте! – ору, улыбаясь. – Помните, я приходила к вам недели две назад.

– Не помню, – равнодушно мазнув по мне взглядом, отзывается мужик.

– А подумать? – мой компаньон якобы случайно раскрывает куртку, засвечивая пистолет.

– Давай по-хорошему, – Илья тоже справа подступает.

Барыга, заметив это, кривит рот.

– Девчонку знаешь или нет?

– Первый раз вижу, – внаглую врёт.

– Неправда! – протестую я громко.

– Если не хочешь проблем, бизнесмен, кончай изображать амнезию.

– Проблем? Та вы чё, ребята. Я ж просто барахлом занимаюсь.

– Завязывай косить под дурака. Отвечай на вопросы, иначе от твоей палатки наутро останется только пепел, – цедит Дымницкий, наклонившись к нему ближе.

– Я вам мужское портмоне приносила, – влезаю в разговор, ощущая нарастающую в груди тревогу. – Хорошее такое. Кожаное под крокодила. Как новенькое выглядело.

– Она его украла, – перебивает Кирилл. – Так что придётся вернуть портмоне хозяину, то бишь мне. Само собой, я в долгу не останусь. Отблагодарю, поскольку ты ни при делах и тоже потерял бабло из-за этой ворюги.

Лезет в карман.

Наверное, за той самой благодарностью. Вот только…

– Нет бумажника, – мужик, сам того не подозревая, одной фразой расписывается в том, что мне конец.

– То есть?

Краем глаза вижу, как подвисает Кирилл.

– То и есть. Его забрали почти сразу. Качественная была вещица. Дорогая. Даже думал себе оставить.

– Хм. Дорогая… Интересно, у меня купил за пятьсот, а продал за сколько же?

– Ты прогадала много, девочка.

Барахольщик хрипло смеётся, а вот Дымницкий, кажись, приходит в самое настоящее бешенство. Он так резко дёргает меня к себе, что я аж вскрикиваю.

– Ты отдала мой бумажник за пятихатку?

– На косарь он не согласился, а мне надо было что-то есть, – оправдываюсь спешно.

Такие глаза у него сейчас дикие. Кошмар.

– Пиздец! – ругнувшись, стискивает челюсти до проступивших на скулах желваков.

– Я…

– Под крокодила. Это, сука, и был крокодил! – произносит по слогам, яростно дыша мне в лицо.

– Ну… Был да сплыл крокодил твой, – пытаюсь пошутить. Явно не в тему.

Дымницкий издаёт какой-то страшный, утробный звук.

По ощущениям, ещё немного, и он придушит меня прямо здесь. Однако вместо этого, моё запястье неожиданно получает свободу.

– Кто купил его? – поворачивается к барахольщику. – Твой знакомый? Говори, – за грудки его хватает.

– Какой-то дед в очках. Раньше я его здесь не видел, – рассказывает тот испуганно.

– Врёшь, падла?

Ткань куртки опасно трещит. Прямо как мои натянутые нервы.

– Нет-нет. Отвечаю.

– Кир, всё, погнали отсюда, – Илья вмешивается, чтобы остудить его пыл.

– Перестань. Отпусти человека. Я куплю тебе новый! – тоже присоединяюсь.

– Новый…

Барыгу отпускает, но, судя по лицу, ярость лишь сильнее по венам топит. Это видно по тому, как напряжены пальцы, которые он зажимает в кулак. И по тому, как он раскачивается на носках взад-вперёд. Словно душевнобольной.

– Как только заработаю денег, куплю. Один в один найду.