– Села, блять, в машину! – тычет в меня пистолетом.

– Я сажусь, только не стреляй, пожалуйста, – судорожно сглатываю. Во рту пересохло адски.

Признаю, сейчас мне страшно. Реально страшно.

Всякое ожидала, но умереть на обочине окраины Москвы – такое себе.

– Пошевеливайся!

– Давай в салон, – значительно мягче произносит его друг, открывая дверь машины. – Пушку убери, Кир.

Пока я выполняю очередную команду, он пытается воззвать к разуму злого до невозможного товарища.

– Эй! Это мои вещи вообще-то! – возмущаюсь, когда вижу, как тот поднимает с земли рюкзак и принимается зверски потрошить его.

Капец! Оттуда все мои причиндалы высыпаются.

– Бомжуешь, что ли? – доносится от брюнета, сидящего за рулём.

– Это временно, – поджимаю губы, глядя на то, как Кирилл поднимает паспорт и, листая его, движется к машине.

– Ну что, Ярослава Андреевна, – взглядом прожигает во мне дыру, – это пока побудет у меня.

– Да с какого перепугу!

– Рот закрыла, – рявкает грубо. – Двигайся!

Толкает меня дальше в салон и садится рядом.

Чтобы больше не сбежала, видимо…

*********

– Здесь?

– Угу.

Дым (именно так к нему недавно обратился его друг) перелезает через меня и что-то достаёт из бардачка.

– Этот барыга на самом рынке промышляет? – неожиданно берёт меня за руку. Крепко и уверенно. Разгоняя по телу невесть откуда взявшиеся мурашки.

– Да. Эй! – растерянно моргая, смотрю на то, что происходит и, к сожалению, среагировать не успеваю. На моём запястье защёлкиваются наручники. – Ты обалдел? Какого…

– Такого, – вторую часть браслета захлопывает на своём. Открывает дверь и выходит из машины.

Мне, естественно, приходится тут же выползти следом. Вариантов-то нет. Намертво прикована.

Ну, додумался! Пристегнуть меня к себе! Я, блин, в шоке!

– Погоди, нельзя ли помедленнее, – переставляю ноги достаточно быстро, но всё равно за Кириллом едва-едва поспеваю.

– Нет.

– А немного ослабить можно? Давит на кость ужасно, – пытаюсь пошевелить рукой, затянутой в тесное железное кольцо. Непроизвольно его задеваю.

Он останавливается. Таким взглядом ошпаривает, что мама дорогая…

– Лааадно, потерплю, – тяну, уступая. Виновата ж перед ним. Куда деваться?

– Кир, по-моему, с наручниками реально перебор, – осторожно комментирует ситуацию его товарищ.

– Не перебор. Бегать за ней я, блять, больше не собираюсь!

– Да не стану я удирать, обещаю.

– Обещает она, – презрительно фыркает. – Таким, как ты, верить вообще нельзя. Куда дальше? – осматривается по сторонам.

– Прямо и налево до барахолки, – обиженно из себя выжимаю.

Таким, как ты, верить нельзя.

В принципе, мне ясно почему так говорит, но отчего-то опять же задевает. Даже злит.

– Пошли.

Двигаемся через толпу. Я подстраиваюсь под широкий шаг и послушно иду рядом со своим хмурым конвоиром. Кстати, про него…

Искоса рассматриваю суровый профиль.

Короткая стрижка. Волевой подбородок, чёткая линия скул, аккуратная щетина, нос с небольшой горбинкой, густые брови.

– Какого ляда уставилась? – поворачивается так резко, что оказываюсь поймана с поличным.

– Нравишься, – на автомате зачем-то выдаю как есть, и он хмурится ещё больше. – В смысле, внешне ты ничего, но характер – отстой, похоже, – спохватившись, добавляю.

В спину прилетает смешок. Это его друг с меня угорает.

– Зубы. Мне. Не заговаривай.

Видно, что совсем не воспринимает мои слова всерьёз. А жаль, я же честно ответила.

– Какой контейнер?

– Там, за шмотьём, – показываю свободной рукой. – А, вон он! Щуплый, бородатый дядька в шапке болельщика Спартака! Это он! Да, точно он!

Очень удачно. На ловца, как говорится…

– Молодые люди, дайте пройти! Я с товаром. Не видите, что ли!