Я не спорила. Нет смысла что-то доказывать ненавистнику всего необычного. Для него даже  я, не причинившая вред ни одному человеку, должна сгореть на костре. Лишь потому, что по моим жилам течет кровь ведьм.

Мужчина подождал, когда к нам подъедет карета, и подтолкнул меня вперед. Я быстро забралась внутрь, а он следом. Указав мне на сиденье, он сел напротив. И мы поехали.

Стараясь не смотреть в страшные глаза инквизитора, я глядела в окно. Мимо проплывали дома горожан, мосты через каналы и рынки. Жизнь шла своим чередом, и даже если бы я сегодня умерла, ничего бы не изменилось. Вздохнув, я подняла руку и подергала ошейник. Он давил, не столько физически, сколько морально. С ним я ощущала себя псом, привязанным к хозяину и зависящим от его воли. Или куклой, которой будут управлять другие.

Наблюдая за моими действиями, Микаэль довольно проговорил:

– Я же сказал, что ошейник не сорвать, ни уничтожить. Он тоже, как и решетка в твоей камере, зачарован.

Теперь в тепле и более менее прикрытая плотным плащом, я осмелела.

– И что же это? Разве вам, служителю церкви, можно пользоваться такими вещами? Вы думаете, что в антимагических артефактах нет магии?

Инквизитор откинулся на спинку сидения, сложил руки на груди и ответил:

– Конечно, есть. Мы тоже вооружены. Воевать против вас нужно вашим же оружием! Ты вскоре и сама станешь моим зачарованным клинком!

Я обожгла его взглядом. То, что он говорил, пугало. Если я стану его прислужницей, мне придется идти против таких же ведьм? Из-за меня еще больше моих соплеменниц взойдут в пылающий костер? Но я не согласна! Открыв рот, чтобы с возмущением отказаться от его притязаний, я вспомнила про маму и сестренку. Если мама все еще в тюрьме, значит, сестра совсем одна дома? Она, конечно, не настолько маленькая, чтобы не позаботиться о себе, но без денег тоже вскоре начнет голодать. Еще раз взглянув на беспощадного Верховного инквизитора, я решила быть умнее. Недаром хитрость ведьм описана во всех книгах.

– Боюсь, не смогу вам послужить, – захлопав ресницами и изобразив печаль в голосе, сказала я. – Ведь ритуал был прерван, и я не стала ведьмой в полном смысле этого слова!

 То, с каким недоверием посмотрел на меня Микаэль, удивило. Похоже, он не знал такие детали. Сказанное мной заставило его задуматься. Он умолк и прикрыл глаза. Весь остаток пути мы ехали молча.

Когда карета остановилась возле некоего поместья, я ахнула. Дом был огромным! Сад тем более. Нас встретили служанки, но увидев меня, выходящую вслед за хозяином, презрительно сморщили носы. Я вздохнула, поглубже спряталась в плотный плащ.

– Вымыть, одеть, накормить и привести в мою комнату! – приказал Микаэль и быстрым шагом исчез в доме.

Я не знала, что делать, пока решала идти за мужчиной или оставаться на месте, меня окликнули:

– Эй, ты, как зовут тебя, бродяжка?

– Марьяна, – ответила я, не видя смысла скрывать свое имя.

Служанки провели меня с черного хода на кухню, а затем в небольшую хозяйственную помывочную.

– Господские купальни не для тебя, – высокомерно сказала одна из женщин, видимо, горничная. На вид ей было лет тридцать, худощавая и сутулая, она выглядела как-то несуразно. Что не мешало ей оглядывать меня с презрением.

– Ладно, просто скажите, где помыться, и я сама все сделаю, не надо мне помогать, – тихо возразила я, чтобы не оголяться перед нею. На моем теле до сих пор были кровавые засохшие разводы, и лишь плащ инквизитора, да и тряпица под ним, скрывали их от глаз этих людей.

– Вот и хорошо, – женщина кинула мне тряпку и указала на два ведра с водой. Сама же вышла, предварительно пригрозив мне пожаловаться господину, чтобы я не вздумала красть горшки или ковши.