Я не могу делать вид, что учёба играет важную роль. Это больше не так. Нет, не так.

Я только и могу теперь, что делать вид. Потому что середины меня – содержания меня – центра меня – нет.

Однажды я еду болеть за однокурсниц на какие-то соревнования.

Посреди пути меня накрывает волна ужаса. Я выхожу из автобуса. Иду во двор дома, сажусь на скамейку и остаюсь там на несколько часов. Я плачу. Меня трясет от ужаса. Я не могу встать, потому что в этот раз мне кажется, что подо мной останется лужа мочи, люди вокруг это увидят, и я умру от стыда за свое несовершенство. Прямо здесь, рядом с этой скамьей.

И в тот момент часть меня там действительно умирает.

Я возвращаюсь домой, буквально на ватных ногах. И какое-то время рыдаю в подушку, а затем проваливаюсь в сон.

Когда я просыпаюсь, жизнь не может оставаться прежней. Мне невыносимо.

И я начинаю исключать:

1. Соревнования, свои и чужие.

2. Поездки по городу, особенно дальние.

3. Встречи с новыми людьми (допустимы только в подготовленных обстоятельствах).

4. Конфликты и спорные ситуации в общественных местах.

5. Праздники, вечеринки.

6. Публичные выступления (особенно научные конференции – та твердая, зловещая тишина, внутри которой нельзя зевнуть).

7. Занятия (на которые необязательно, и иногда обязательно, ходить).

8. Активное участие в «Студенческих вёснах» (только немножко сценариев и рисовать, никаких выступлений на сцене).

9. «Палаточную» жизнь.

10. Любые провокации, связанные с риском для жизни (включая автостоп).

11. Встречи с друзьями в незнакомых общественных местах.

12. Работу, для которой нужно выходить из дома.

13. Библиотеки.

Не так уж и много: всего тринадцать пунктов. У меня остается все, что можно делать дома, вечерние прогулки, когда уже темно и мало людей, по ночам я рисую декорации для «Вёсен» в универе, встречаюсь с друзьями.

И я могу дальше жить.

Видишь?..

Ничего страшного не происходит.

Оцепенение. Ужас. Позор.

Три слова, которые составляют мой день.

Теперь мне приходится сутками зубрить учебники, чтобы не вылететь из универа. Сидеть внутри любой аудитории мне трудно. Хочется бежать из любого класса сломя голову ко всем чертям. Единственный способ числиться среди студентов – приходить на зачет или экзамен в числе первых, брать билет и идти без подготовки. Так я и поступаю.

Это приводит к абсурдным последствиям: у меня улучшаются отметки, зачетка пестрит «отлично», изредка пропуская «хорошо».

Я все время подрабатываю: берусь практически за всё, требующее внимания, усидчивости и детального воспроизведения. Для меня открывается мир неутомимого копирайтинга, позволяющего выходить из дома только за деньгами.

Я сплю все меньше и меньше. Жизнь превращается в игровой автомат, где картинка меняется редко, а бонусами становятся деньги, сигареты и алкоголь.

Иногда мне кажется, что все, что я делаю, – это откуда-то возвращаюсь и чего-то жду. Это становится невыносимым. Но что именно поменять, я не знаю.

И продолжаю куда-то ходить, возвращаться и ждать. Так я живу несколько месяцев.

Наступает лето. И я делаю последний рывок.

Что-то должно измениться.

Я принимаю решение поехать на море автостопом.

Я чувствую, что это даст новую силу для жизни. Новый импульс.

Наши рюкзаки готовы, и мы отправляемся.

Дорога сопряжена с диким чувством волнения, страха и обрушившейся свободы. Я ловлю каждый миг, хотя время от времени панические атаки все же застигают меня врасплох.

Я помню, как глубокой ночью, когда мы наконец добираемся до пляжа, не снимая одежды, вбегаю в море. Я пытаюсь ловить его руками, губами и сердцем. Я кричу ему о том, как я скучала, и плачу навзрыд. Потом мы бросаем одеяло под мостом и засыпаем. И это мой самый крепкий сон. Сон в любви.