Кафе она оформила в том же старо-купеческом сдержанном стиле, безо всяких там ярких платков и связок баранок на пузатых самоварах, в приглушенных серо-коричневых тонах. Из купеческого стиля здесь была только мебель, выполненная из цельного дерева по ее собственным эскизам, да еще расписанные старинными теремами стены заведения. Еще одной привлекающей деталью, помимо удачного расположения, было то, что в кафе имелись отдельные кабинки для тех посетителей, которые не хотели афишировать своих встреч.

У входа в заведение меня встретил улыбчивый паренек в бежевой «косоворотке» и штанах, заправленных в лаковые сапоги. Я про себя хмыкнула. Еще не хватало ему смазанного маслом прямого пробора и тонких усиков над верхней губой, чтобы в точности копировать «половых», которые когда-то обслуживали в трактирах посетителей. Впрочем, к парню я придиралась. Выглядел он вполне современно, в смысле прически. Я сделала несколько шагов внутрь и огляделась. Юрика нигде видно не было. По крайней мере, в открытом зале. Ко мне подскочил администратор и прошептал загадочно:

– Вас ожидают во втором кабинете…

На какое-то мгновение я даже почувствовала себя несколько неловко. Словно пришла не на деловую встречу, а на любовное свидание. Но подобные мысли меня занимали недолго. По коридору за администратором я прошла к двери, где была прицеплена витиеватая цифра два. Юрик сидел за столом мрачнее тучи и яростно жевал кусок мяса, орудуя ножом и вилкой с таким остервенением, будто он поедал собственного врага в панировочной обжарке. Заказав подскочившему официанту травяного чая и пару фаршированных творогом блинчиков, я уселась за стол и оглядела своего давнего приятеля с ног до головы. За то время, пока мы с ним не виделись, он еще раздобрел килограммов на пять. И до этого его широкое лицо стало еще шире, и небольшой нос-пуговка на нем смотрелся несколько несуразно. Волос на голове тоже поубавилось. И, видимо, из-за этого он стригся очень коротко, чуть ли не налысо. Дождавшись, когда за пареньком, который рванул выполнять мой заказ, закроется дверь, Юрик, отодвинув от себя тарелку, грозно глянул на меня и пророкотал:

– Ну… Рассказывай…

Особо ничего такого я ему рассказывать не планировала, а напротив, планировала сама послушать, поэтому, чуть откинувшись на спинку стула, я с усмешкой проговорила:

– Заматерел, товарищ капитан…

Мой приятель довольно хмыкнул:

– Отстаешь от жизни… Уже майор. Но ты мне зубы-то не заговаривай. Колись, зачем это тебе Казимир понадобился?

Я захлопала на него ресницами (кстати, вполне искренне).

– Какой такой Казимир? Никакой Казимир мне не нужен. И никакого Казимира я знать не знаю, а главное, и знать не хочу. Своих хватает… Я ведь просила тебя узнать про…

Юрик не дал мне договорить. Невежливо перебив мои излияния, с усмешкой пропел:

– … Узнать про Сташевского. В узких кругах нашего города он широко известен под кличкой «Казимир». Почему – даже и не спрашивай. Наверное, принадлежность к польской фамилии или что-то в этом роде. Так зачем он тебе понадобился?

Я про себя сморщилась. Вот же кэгэбешная морда! Так и норовит свою линию гнуть! Не отвечая на его вопрос, я, как ни в чем не бывало, спросила:

– Так ты узнал про него, как я просила?

Но Юрика так просто с этой самой линии, по которой он уже начал двигаться, сбить было трудно. Он чуть сощурился и, покачав головой, пропел:

– Ох, мать… Что-то ты темнишь… – А потом добавил уже серьезно, обычным голосом, едва скрывая досаду: – Мне и узнавать ничего не надо. Я его биографию лучше своей уже, кажется, знаю. Так все же, зачем он тебе?