– А который сейчас час?

Я, быстро глянув на часы, стоявшие на каминной полке, настороженно ответила:

– Половина двенадцатого…

Мы с ней поглядели друг на друга, и в этот момент наши взгляды сказали все. Сенька соскочила с дивана и заметалась по комнате, скороговоркой проговаривая:

– Так… Все… Собирайся… Чем мы хуже греков?! – И сама себе ответила: – Ничем не хуже! – Замерла на мгновение посреди гостиной и, голосом командира кавалерийской дивизии, скомандовала: – Чего расселась?! Живо давай, а то к огню не успеем. До церкви еще доехать надо!

Поспешно выпутавшись из плена теплого пледа, я тоже заметалась по комнате, будто у нас уже начался пожар. И тут же поняла, что всю одежду, в которой я приехала к сестре, часа два назад, я затолкала в стиральную машинку. И сейчас на мне было широченное до пола платье из веселенькой оранжевой ткани в цветочек, пожертвованное мне сестрой, так сказать, для моего комфортного пребывания в ее квартире. Наши комплекции, увы, были совершенно разными. Сестра росточка была небольшого и чуть полноватая, а с моим метр семьдесят пять и весом в шестьдесят килограмм… В общем, ее платье на мне болталось, как на колу. А на улице был, не минус, конечно, но плюс невеликий. Я жалобно посмотрела на Сеню и проблеяла:

– А моя одежда вся мокрая…

Сестра досадливо отмахнулась.

– Не боись… Чего-нибудь из своего гардеробчика подберем… – И принялась вытаскивать из шкафа кофты, штаны и свитера.

Отсутствие одежды по моей фигуре меня, увы, не остановило (опять – судьба, блин!). Выбрав из общей кучи какие-то штаны а-ля узбечка, напялила их под платье, которое решила не снимать (теплее будет, на улице, чай, не май месяц), сверху платья надела какой-то не то жилет, не то джемпер (зато теплый, козьего пуха), подвязала все это каким-то пояском от старого банного халата и, не глядя в зеркало, так сказать, от греха подальше, вылетела вслед за сестрой в коридор. Разумеется, моя кожаная курточка по моде в обтяжечку на все это сено не влезла. Сеня оглядела меня критическим взглядом, потом глянула на беспомощно висевшую в моих руках куртку и критически помотала головой.

– Нет… Так не пойдет. Не влезет… – Констатировала она уже очевидный факт. – Надо тебе какой-нибудь плащик подыскать или пальтишко. – Она с головой нырнула в дебри платяного шкафа, стоявшего в прихожей, продолжая комментировать вслух найденную ею одежду: – Нет… Это, пожалуй, не годится. Это тоже… – затем послышался торжествующий вопль, и сестра вынырнула с какой-то бесформенно толстой вязаной одежонкой, напоминающей мне картину нашего передвижника Василия Григорьевича Перова «Проводы покойника». Я скуксилась, а Сенька рыкнула на меня:

– Нечего привередничать! Одевай, что дают, и поехали, а то опоздаем к раздаче огня!

Я окинула взглядом сестру и хмыкнула про себя. Одета она была, конечно, в свое, в отличие от меня, но вид у нее был… В общем, в Милане на подиуме нам с ней делать было нечего. И это меня несколько примерило с моим внешним видом. Так как размер ноги у нас с ней был разный, то обула я свои лаковые туфельки веселенькой весенней окраски. Все вместе это выглядело просто чудовищно. Но в одном я была с Сенькой согласна: идем не на бал. Правда, когда перед выходом (точнее, перед выбегом) из дома я мельком глянула в зеркало, то мысленно закатила глаза. Какой там Милан, твою дивизию!!! Нас в таком виде и на паперть не пустят, не то что в саму церковь! И если нас не остановит милиция – это будет просто чудо.

Вниз по лестнице мы с ней неслись через две ступени. До церкви было не так уж и далеко, но минут десять на дорогу потратить было надо. Слава тебе, Господи, что ее машина, шикарный новенький джип Мицубиси-Паджеро, стоял прямо у подъезда. За руль я села сама, поручив сестре держать склянки со свечами. Склянки нужны были для того, чтобы свечки не задул ветер, пока мы идем от церкви к машине. В общем, мы поехали.