– Обе в золоченом окладе, с вкраплением драгоценных и полудрагоценных камней, огранённых в форме кабошонов. Если вы хотите, чтобы ваш крестник установил иконку, скажем, на панели машины, то предлагаю размер поменьше. Если хотите, чтобы икона стояла, например, на прикроватной тумбочке, тогда возьмите вот эту… – Я пододвинула ему икону побольше. И, не дожидаясь от него ответа, продолжила: – А если хотите, чтобы он носил иконку всегда с собой, то вот, могу предложить вам ладанку с изображением этого же Святого. Обратите внимание на тонкую и очень искусную работу мастера. Все черты лица, одеяния и прочих атрибутов очень точно изображены на ладанке, несмотря на маленький размер…

В общем, я разливалась соловьем, впрочем, как я это делала бы перед любым покупателем. Мужчина внимательно, не трогая руками, разглядел все три иконы. Потом, подняв голову, проговорил:

– Пожалуй, я возьму все три…

Я, не выражая никаких особых чувств по поводу его решения приобрести иконы Николая Чудотворца почти оптом, сдержанно кивнула головой и наклонилась, чтобы достать упаковку для всех трёх приобретений. И тогда ЭТО случилось. Ключик выскользнул из-за ворота рубашки и закачался на шнурке чуть ли не перед самым носом у мужчины. Я распрямилась, поставила коробочки на стекло витрины и поспешно заправила ключик обратно за ворот рубахи. Но было уже поздно, увы. Мужчина впился в меня (точнее, в ключ) взглядом. Лицо его побледнело, глаза прищурились, превратившись в две маленькие щелочки, из которых на меня посверкивали два смертоносных дула неведомого мне оружия. И он проговорил, точнее, просипел, хриплым шёпотом:

– Откуда ЭТО у вас…?

Я поняла всё в один миг. Хотя правильнее было бы сказать, что всё поняло моё подсознание, а до меня всё дойдёт только потом. И мне сделалось нехорошо от нахлынувшего предчувствия какой-то беды. Но нужно было держать марку, и я с невозмутимым видом, который мне стоил неимоверных усилий, чуть приподняв бровь, спокойно спросила:

– Что вы имеете в виду?

Взгляд мой сделался холодным и отстранённым, словно блестящий щит Вещего Олега, который он прибил к воротам Царьграда. Мужчина подался вперёд, словно намереваясь схватить меня за грудки. Я чуть отшатнулась назад. Мальчики из его охраны сделали несколько шагов вперёд. Но он повернул голову, и они замерли, словно жена Лота, превратившаяся в соляной столб. Странный покупатель проговорил вкрадчивым голосом:

– Я говорю про ключ, что висит на вашей шее. Откуда он у вас?

Я ответила ледяным тоном:

– А вы не находите, что задавать такой вопрос незнакомому человеку, женщине – это, мягко говоря, неприлично?

Он уставился на меня своими водянистыми глазами, словно таксидермист на тушку лисы, которую он намеревался превратить в чучело. Я ответила на его взгляд ледяным щитом, которым умела вполне успешно закрываться, когда дело имела вот с такими типами. Впрочем, с ТАКИМИ я еще не встречалась. Но в данной конкретной ситуации это значения уже не имело.

С минуту мы пялились друг на друга в полнейшей тишине. Напряжение буквально звенело в воздухе, словно выпущенная из лука стрела. Ещё одно мгновение, и он взял себя в руки. Несколько ироничная улыбка искривила его губы, и он произнёс уже своим обычным, чуть хрипловатым голосом:

– Разумеется… Простите… Просто, на мгновение мне показалось… Впрочем, вы правы. Мы с вами незнакомы. Позвольте представиться: Бронислав Сигизмундович Сташевский, историк. – И протянул мне, жестом фокусника извлечённую из внутреннего кармана пиджака, визитку.

Я мельком про себя подумала, а не чересчур ли много историков за последнее время на меня свалилось? Но поразмышлять об этом у меня времени не было. Не глядя на кусочек гладкого картона, я взяла его из рук мужчины, едва удерживаясь, чтобы не присесть в книксене. Сдержанно кивнула головой и коротко проговорила формальную фразу: