– Это из-за меня всё, – отважно глядя в глаза учительнице, сказала девочка, – Те… приставать начали, обзываться, а Глеб и… Кирилл заступились.

– И всё равно! – настаивала та, – Это не повод завязывать драку! Абсолютно любой конфликт можно решить словами. Вьюжин! Троицкий! Чтобы это было в последний раз. Вам понятно?

– Понятно, – нарочито тяжело вздохнул Кирилл, и добавил почти весело, вскинув голову и блеснув лукавыми глазами, – Только я ничего не обещал!

– И я! – подхватил Глеб.

– И я с вами… – посмотрев сначала на одного, потом на другого, решила девочка.

Мальчишки переглянулись и, не сговариваясь, кивнули, принимая девочку в компанию. Теперь их трое.

Так они и дружили втроём. Правда, вне школы редко получалось общаться, у мальчишек тренировки, у Ани танцы, но уж когда получалось, скучать не приходилось никогда. У них были свои тайные места как в городе, так и за его пределами, там они жгли костры, слушали музыку, до срыва голоса орали песни, да и просто могли часами валяться на ковре из опавшей хвои, разглядывая облака. Девочка Аня, не отставая от мальчишек, лазила по деревьям, слетала с обрыва на тарзанке и смело прыгала с неё в реку, правда, не закручивая в воздухе пируэты, как пацаны, но отважно, без девчачьих писков и визгов. Одноклассницы презрительно звали Аню пацанкой, да она и была таковой, не обижалась, даже гордилась. Ни в чём она друзьям не уступала, да и одевалась как мальчишка, единственное, в её наряде непременно было что-то классического кроя. Блузка, футболка, рубашка или брюки, но что-то одно, никак не сочетающееся с её образом и стилем. Компромисс с мамой, как подозревали друзья, приобрёл вот такую странную форму, девчонка могла заплести косички с розовыми бантиками, а сверху на голову нахлобучить чёрную бейсболку, украшенную клёпками и шипами. И как бы ни ругались учителя, выговаривая Ане за её манеру одеваться, ничего не менялось, год – другой – третий, девочка продолжала оставаться всё той же пацанкой. Её руки украшали кожаные напульсники с клёпками, а ногти покрывал чёрный лак, её наряды становились всё более неформальными, в её наушниках неизменно играло сначала «Кино», «Алиса» и «Наутилус», а через несколько лет их прочно сменил «Король и Шут». Откуда Аня достала кассеты с концертными записями не очень известной на тот момент в провинции группы, оставалось загадкой, но записи были. Группа завладела сердцем девочки целиком и полностью, и, к слову сказать, их песни нравились и мальчишкам тоже, даже совершенно немузыкальный Кирилл не прочь был поорать песни, похожие на страшные, завораживающие сказки.

Однажды в походе весёлая история случилась, когда весь вечер у костра слушали на стареньком магнитофоне то «Лесника», то «Охотника», а потом девочки в кустики отлучились и тут же с воплями «волк!», сметая всё на своём пути, помчались через поляну к палаткам. Пацаны схватились за фонари, с хохотом и шутками ломанулись в кусты, искать волка. Нашли. Напуганного почти до обморока ёжика, привлечённого к стоянке вкусными запахами съестного. В чьей-то панаме мальчишки отнесли бедолагу подальше в лес, настругали ему яблоко, как компенсацию за пережитый стресс, а потом до самого рассвета летел над лагерем волчий вой в несколько голосов, и за ним взрывы хохота. Это было почти перед выпускными экзаменами, почти вечность назад…

…Полной неожиданностью для мальчишек стало преображение Ани на танцевальном турнире, куда оба были приглашены. В тот день Ане исполнилось четырнадцать. Раньше девочка друзей на турниры не приглашала, стеснялась, да и не бредила она танцами, ходила больше для мамы, это тоже был компромисс. И какой же шок испытали мальчишки, увидев вечную пацанку в красивом бальном платье, накрашенную, с волосами, забранными в тугой пучок, скользящую по паркету с партнёром! Тут бы влюбиться, ан нет, девчонка так и осталась «своим парнем», а потом… На выпускном она решилась и призналась в любви Кириллу. Тот даже растерялся, его удивление было таких масштабов, что даже слова разбежались куда-то. С минуту Кирилл молчал, а потом медленно покачал головой.