– Я испугался, поэтому выронил! – смутно припоминал парень ночное видение.

– Ага, мои сонные великаны постарались, чтобы у тебя душа в пятки ушла, – небрежно подхватил дух. – Но крысу ты не убил! Жаль! Я всего-то хотел ослабить ее духовный барьер, чтобы проникнуть в чужой сон, также как проник в твой. Придётся самому освежевать хозяйку трактира. Мне ведь понадобится новый хозяин, когда горожане добьют голодранца, который говорит сам с собой. Сдюжишь, останови меня!

Дух нагло выставил… Подбородок. Демон впитал иглу и отрастил квадратную челюсть.

– Ты никого не убьёшь, – шипел униженный парень, до хруста сжав кулаки. Вена на лбу угрожающе вздулась. «Он провоцирует» – настаивало шестое чувство. Но дать отпор нельзя. Стоит уступить чувствам, и сердобольные горожане сожгут приезжего паренька за безумие. Деревенские не видят демона, зато чужака, молотящего кулаками воздух, заметят сразу. – Я предупрежу женщину, тогда мы вместе…

– О! Об этом я уже позаботился! – самодовольно прервал дух. – Едва ли найдётся безумец, готовый с тобой беседовать. Людям не нравится стук зубов во время разговора, а эти усы фу, фу, фу…

Мучитель издевательски хохотнул и скрылся в толпе. Юноша, нехотя глянул на третий этаж трактира, пропустив последние слова мимо ушей. Отродясь усов не носил. Толстуха, лузгая семечки любовалась, как вор плачет да бормочет. Жирные пальцы, клещами сжимали увесистую чашу для кожуры. Дай бабе шанс она раздавит голову супостата, как свежий персик. Но что-то изменилось в корыстном взгляде трактирщицы. Зрачки расширились, а щёки подточило животное отвращение. Тётка даже привстала, рассматривая лицо вора.

– Продолжим веселье? – с ноткой сомнением предложил юноша, щёлкнув пятками. Тишина. Судя по отвисшей челюсти, бабища вообще удивлялась, что прохвост может говорить. – А вы что думаете, люд уличный? – парень театрально развернулся к зрителям. – Смогут вон те обалдуи попасть мне по макушке чем-нибудь тяжёлым?

Зеваки как воды в рот набрали, раз, за разом ощупывая чужака сомнительными взглядами.

– Папа, а оно кусается? – пискнула розовощёкая девчонка, прячась за широкий подол матери. Первыми на странный вопрос ответили собственные чувства. Разум тревожило странное желание почесать зубы. Подойдёт что угодно включая тощие задницы горожан. Сгодиться даже дубовая краюха хлеба у помойки.

– Смотри, какой сухарик. Хочешь пополам? – юноша взглядом, предложил угощение пешеходу. Стоило остановить взор на человеке, и тот покрывался испариной. Казалось, на площадь выпустили существо, которое пропитано страхом. Запах леденящего ужаса проникал под кожу лучше иголок, заставляя сердце трепетать. Парень до ноты различал, как по-разному стучат коленки у зрителей. Одни храбрились, унимая тряску, других буквально колотило, словно увидели сказочное чудище. Парень вдохнул поглубже, готовясь в споре доказать свою человечность. Но доводы камнем застыли в горле, когда ветер принёс сладковатый запах с другого конца переулка. Пекарь выставил на подоконник ароматный сырный пирог.

– Что происходит? – мысль закралась в обеспокоенный разум. – Раньше я запах дерьма едва улавливал. А теперь знаю, что пирог именно со сливочным сыром. Тут есть маг? – юноша воззвал, что есть силы. Прохожие, как воды в рот набрали, а рослый дух вовремя испарился. Если народ продолжит пялиться парень просто пойдёт и вытолкнет странные мысли куском выпечки. Истошный вопль пробудил озадаченную ораву зевак. Зрители вздрогнули, очнувшись от первого шока. Женщины закрылись платками, а мужики положили руки на ножи.

– Крысоголовый, крысоголовый за стенами! – заверещали из ближайших окон. – День Отреченных близок. Это знамение!