Первой заговорила спина. Хребет шаркнул о что-то щербатое, сметая слой пыли. «Наверное, подоконник», – смекнул юноша, приказывая телу сгруппироваться. Его же в окно хотели выкинуть. Сон распался на осколки вместе со стеклом, через которое метнули гостя. Хотя витражи нещадно резали кожу, парень ухмылялся сквозь разбитые губы.

Поодаль медленно спускалась плотная туча. Сгусток мрака, хорошо различимый на солнце, напоминал мешок с вещами. Однако «мешок» отрастил сначала овальную голову, потом тощие ноги. Казалось, бугаи «за компанию» вышвырнули еще одного постояльца.

Тень вытянулась и подала руку. Юноша протянул свою, и мгновенно пожалел о решении. Ладонь обожгло болью, словно парень схватил острый край ножа. Тень широко ухмыльнулась, показав вместо зубов часть улицы. Юноша хотел дать сдачи, но тёмный силуэт торжествующе растаял.

Что это было? Заплутавший осколок сна? Или в комнате таверны тайком жил тёмный дух? Удар о землю прогнал мрачные мысли. Тело мешком свалилось на брусчатку. Спину смяло гармошкой, а ноги повисли над затылком. «Я всё ещё жив» – упрямо твердил разум, проверяя с помощью боли, все ли конечности на месте. Нужно… топ! …собраться… топ! …и встать… топ! топ! топ! Что за надоедливый шум?

Звенящая голова повернулась на топот и обнаружила рослую фигуру в сером балахоне. Исполин, скрывший лицо капюшоном, нервно стучал сандалиями по брусчатке. Казалось, он с раннего утра ждал выпадения людей из окна. Заметив вопросительный взгляд, странный наблюдатель невозмутимо продолжал разглядывать парня. Он подошел и склонившись осторожно водил над ранами жилистой рукой. Ладонь напоминала плоскую доску, обтянутую горелой кожей. Высохшие пальцы, короткие и угловатые обрубки, скрепляла тонкая проволока сосудов. Юноша сглотнул: с такими когтями ножи без надобности.

– Дичь какая-то, – парень дернулся и перекатился на спину. Стемнело, безмолвно смотрело фиолетовое небо с ирисками вместо звёзд. – Часть сна решила задержаться – подкинул идею встревоженный разум. А ты – юноша смерил взглядом сутулого пришельца. – Очередной плод воображения.

Чужак самодовольно подставил свету твёрдый сгусток мрака вместо лица. Ни носа, ни ушей, даже рот отсутствовал на прямоугольной чёрной поверхности. Только блеск красных угольев вместо глаз подсказывал, что под мантией теплиться жизнь.

– Интересно, где же реальность? – парень продолжил односторонний разговор и неуверенно поднялся на сбитых локтях. Заплывшие от синяков карие глаза медленно оббежали прохожих, ища что-то слишком обычное. Например, уличную ругань или толстых сборщиков налогов, словом, обыденность. Людям в волшебном мире зачастую не снится рутина.

Взгляд привлекли шумные торговцы рыбой. Вместо товара у купцов в бочках плескались молодые русалки. Обнажённые девы, чью грудь закрывали хмурые осьминоги, игриво махали хвостами. Девушки звонко хихикали, обдавая покупателей бодрящей водицей. Блестящие капли, будто бриллианты пролетали насквозь галдящую толпу. «Намоченные» люди увлеченно выбирали карпов потолще прямо из бочек с водяными жительницами. Прохожим невдомёк, что чей-то разум скрестил реальности.

– Бери лошадку толстая, вкусная, мои деды на таких глинозём вспахивали, – уговаривал неподалёку делец залётного покупателя. – И довезет, и пообедаешь, коль припасы кончатся – сказка.

– Ага, страшная сказка, – скептически отмахнулся покупатель. – А то, что деды на кляче работали охотно верю. – Судя по продавленной спине не только деды, даже прадеды.

– Что он болтает, это же молодой единорог! – в приступе негодования выкрикнул парень. Хотя продавец с понимающей скорбью осмотрел скотину и побрёл к прилавку, не обернувшись.