– Тайник! Ядрёны помидоры! – парень затаил дыхание. Послышалась возня и радостное оханье.

– Гляньте что тут у нас! – взвизгнула баба. – Утаить вздумал курилка. Напрасно! – шаркающие шаги приблизились к выбитому окну. Массивная рука торжественно подняла чужое сокровище. Гладкие бутыли, перетянутые толстым жгутом – сомнительное богатство. Вязкая жижа внутри явно не для пития.

– Такому… – хозяйка фыркнула! – только дерьмо в банках хранить. – Толпа загоготала – Наверное, в душе уже места нет, вот и цедишь помаленьку? Ух, я тебя окаянного собственным пойлом, отравленным…

Парень игриво подмигнул, унимая растущую дрожь. Веселье вот-вот переступит черту, за которой гнездится безумие. Он, единственный знал цену игре. Трюки в любой момент могут кончится избиением. Стоит ли тормозить карусель праздника? Народ сегодня весьма щедр на подаяния. Мы с трактирщицей уже окупили затею. Нахлынувшие мысли разогнала запущенная колба. Бутыль разлетелась, оставляя струйку белого дыма, который подобно тонкому древу потянулась к небесам. Баба ждала взрыва, или удара молний, но ствол в палец толщиной лишь тянулся вверх, стараясь достать хмурые облака.

– Быть по сему! – парень придирчиво осмотрел застывшее древо. – Может, обойдётся.

Молочные втеки робко потянулись к толпе. Люди отшатнулись, схватившись за поясное оружие. Ощутив дрожь притихшего народа, древо сдержало угловатые корни-пики в шаге от толпы. Плотный частокол отвратил любопытных. Тем временем тонкие прозрачные корни шмыгнули под ноги прохожим. Лозы тянулись все дальше к краю людского сборища. Наконец корни обмякли, и дерево довольно скрипнуло. Под ступнями горожан сплелась прочная белая паутина. Миг, другой, тишина.

– Я уж думала, оно тебя сожрёт! – недовольно скрипнула трактирщица.

– Я тоже на это надеялся – посетовал дух, пиная белый побег. Росток не реагировал.

Парень кисло ухмыльнулся. Еще есть шанс спасти не только свою шкуру, но и всех зевак, которые собрались свернуть ему шею.

– Посмотрим, чем богаты другие бутылки! – женщина замахнулась тремя склянками сразу. – Лови!

В место, где лопнула первый пузырёк ударила молния. Второй бросок разогрел камни так, что пришлось вертеться, как поджаренный угорь. Дальше били ледяные шипы, струи огня, даже сгустки горячего света. Склянка за склянкой баба увлечённо разносила округу.

Вор остановился, настигнутый совестью. Холодная мысль пронзила лучше стрелы: даже если грянет военный набат, народ останется. Толпу не сдвинешь, до окончания пьесы. Переполненная улица напоминала загон для скота. Люди, как незадачливые лошади, довольно ржали над чужими муками. Скот на бойне тоже ржёт до встречи с мясником. Увлечённые сердца не чуяли беды.

– Во-о-о-о-т, теперь мы встряхнём основания мира! – распалялась бабища, вертя последнюю бутыль меж жирных пальцев-сосисок. Бока колбы укрыты толстой тканью, от крышки тянуло мертвечиной.

Мощная рука от души саданула пузырёк о колено.

– Не поддаётся! – трактирщица попробовала отколоть крышку. – Тьфу. Без толку. Что же скрывается внутри? Будто траву в колбу напихали.

– Приказываю пробудиться! – из последних сил крикнул вор.

– Не пристало голодранцу указы чинить! – трактирщица обеими руками надавила на колбу.

– Сундук с лекарствами был опрыскан от воров! – отдышавшись, пояснил парень. – Зелье, что бушует в твоей крови, должно меня слушаться. Хватит! Меж уличных камней медь в уплату долга. Забирай и забудем.

– Раскидали монеты и топчите. Слишком долго я смотрел со стороны на бездарную трату золота! – голос трактирщицы звенел сталью. Взгляд застлала нечеловеческая жадность без эмоций или сожалений.