– А от кого зависит?

– От твоих матери и отчима, естественно. От их честности и порядочности. Сдержат они слово – наше счастье. Будем считать, что тебе очень крупно повезло с близкими… Ну, а если – не сдержат? Вот не захотят они съезжать из этого генеральского дома – и дальше что? Упрутся и откажутся от всех своих честных слов… Ты такой вариант рассматривал, кстати? Хотя бы теоретически?

Крылов со значительным видом полез в нагрудный карман и достал оттуда свёрнутый вчетверо тетрадный лист. Расправил его, пододвинул к Машке.

– Вот, Шишкин! Гарантия!

Она скользнула взглядом по стрелочкам, начёрканным отчимом. Вздохнула, улыбнулась невесело.

– Гарантия, Алёша – это когда знаешь людей, которым доверился. Чем дышат, чего хотят. Пусть не на пять с плюсом знаешь, но уж на твёрдую четвёрочку – как минимум. А бумажка…

– Я своих хорошо знаю. На пять с плюсом.

– А на чём основана уверенность, можно спросить?

– Ну… На том, хотя бы, что они – моя мать и мой отчим. С которыми я прожил под одной крышей всю жизнь. Этого мало разве?

– Мало. Потому что можно прожить с людьми всю жизнь, а главного в них так и не заметить. До тех пор, естественно, пока жареный петух не клюнет…

– А тебя – клевал?

– Меня – клевал, Алёша! Ещё как! Особенно после папиных похорон, пять лет назад. Когда я прямо с кладбища на дачу сбежала в двадцатиградусный мороз. Просидела там всю ночь, как полярник на льдине, и одну-единственную задачку решала: кто такая на самом деле моя образцово-показательная мама и почему она всю жизнь так третировала моего не самого худшего на свете папу… Сидела, мёрзла, но зато уж припомнила – всё-всё, до мельчайших! Кто и чего в нашей дивной семейке реально делал и говорил. И ты знаешь – к утру такая ясность наступила! Кристальная! Весь гипноз развеялся. Все иллюзии, которыми меня моя Маргарита Аркадьевна с детства пичкала…

– А мне казалось, что у тебя с матерью…

– На сегодняшний день – полная гармония! Полнейшая! Именно потому, что теперь чётко знаю, с кем имею дело, и не жду от человека проявления качеств, которых у неё просто нет… Вот я знаю, к примеру, что моя мама – бессердечный человек. От природы, генетически. Я знаю, что для неё в тысячу раз важнее, как к ней относятся на работе, чем то, как к ней отношусь я… Ну и что? Я разве переживаю по этому поводу? Возмущаюсь, истерики закатываю? Да ничего подобного! Я просто взяла и за одну ночь выстроила в своём сердце великую китайскую стену, за которую моей дражайшей матушке теперь хода – нет… Она, помню, даже удивлялась сначала: как же так? Родная дочь – а всё стала делать по-своему. Денег не берёт, сокровенным не делится. Даже сама на работу устроилась без маминой протекции… Ну, неделю поудивлялась, месяц. А потом догадалась, что я её – раскусила и, в отличие от папы, манипулировать и командовать собою – не дам…

– А почему папа позволял?

– А потому что – любовь, Алёша! Слепая до мазохизма. Он как влюбился в неё лет тридцать назад, во время своей иркутской командировки, так и жил потом, будто под гипнозом. Ходил за ней по пятам, в глаза заглядывал и "маргариткой" называл в ответ на всё её хамство. Письма ей из командировок слал с одним и тем же постскриптумом: "Ты у меня единственная, Маргаритка! Я без тебя умру!!!" И его абсолютно не волновало, как она к нему реально относилась. А ей такая ситуация была – на руку. Ну, ещё бы! Приехал в твой заштатный городок ведущий инженер столичного НИИ, увидел тебя, влюбился, сделал предложение и сразу в Москву увёз, в отдельную квартиру. Живёт с тобой, обеспечивает, пылинки сдувает, а взамен не требует – ни-че-го. Просит только, чтобы ты была рядом и чтоб когда-нибудь, в виде великого одолжения, родила ребёночка… Пять лет упрашивал, кстати. А когда я родилась, она отцу ультиматум выставила, чтобы он со своей матерью квартирами обменялся. Поскольку Вера Борисовна проживала одна в большой двухкомнатной, а мы втроём – в малогабаритной однокомнатной…