В кафе мы выложили атлас на стол и окружили его, вчетвером. Алдан остался сидеть в стороне.

– Мы проехали здесь, – Устюгов пальцем отследил наш путь от города до поселка. – А это что за дорога, на север?

– Это старая советская дорога к шахте.

– Какое покрытие и состояние?

– До шахты асфальт. Поскольку по нему ездили редко, должно быть вполне приемлемо. После моста практически до шоссе – бетонка, должна быть в порядке.

– Тогда в чем проблема?

– Мост через реку. Его смыло несколько лет назад, и никто не восстанавливал, потому что шахта давным-давно закрыта.

– Вброд пройдем?

– Не знаю, никогда там не был.

Устюгов посмотрел на якута.

– Эрхан Кундулович, скажи, что там за речка?

– Летом это просто ручеек среди груды камней. Но сейчас идет таяние снега, и наверняка река разлилась.

– «Буханка» сможет проехать?

– Думаю, да. Но надо посмотреть.

– Тогда решено. – Устюгов выпрямился и закрыл атлас. – Это потеря всего пары часов, а выигрыш может быть для нас решающим. Мы должны проверить эту возможность.

– Мы будем ему верить на слово? – возмутился Завьялов.

– Да, – спокойно ответил Игорь и обратился ко мне: – Максим, буди Драчева и собирай все необходимое. Спросишь у Екатерины Витальевны все необходимое..

Я вышел из кафе и быстрым шагом направился к домику доктора. Никто не ответил на стук и не открыл, так что я вернулся назад обеспокоенный.

– Игорь, не открывает.

– Может, отошел куда, – задумчиво буркнул Устюгов. Затем поднял Эрхана, опасаясь оставлять его без присмотра, и пошел со мной.

Мы стучали еще пару минут, а потом решили ломать дверь.

Драчев был мертв, лежал на кровати. Неестественно выгнутое и уже остывшее тело. Умер во сне, вероятно. На первый взгляд, без чужого вмешательства.

– Это не я… – сказал Алдан и хотел еще что-то добавить, Устюгов прервал его:

– Лучше молчи.

Мы переглянулись. Нечего было сказать. Даже если его смерть не была естественной, у нас не было возможности это узнать.

Еще один труп в холодном подвале медпункта. Еще одна истерика Резцовой. К счастью, я смог отвлечь ее приготовлениями к поездке. За беготней и сбором необходимого ей удалось придти в себя.

Мы слили бензин из «козла» с разрезанными шинами и взяли еще пару запасных канистр. Прихватили мешок консервов. Взяли большую катушку альпинистской веревки на складе с туристическим инвентарем – да, он здесь был. Завьялов снизошел до нас с Резцовой и охотно помогал собираться. Было видно, как сильно он хочет покинуть это место. Трудно было винить его за это – мы все хотели.

Темп происходивших событий был так высок, что я совершенно не успевал их осмысливать. Не мог понять характера угрозы, не мог определить ее источник. Но ясно чувствовал опасность. Нас становилось все меньше.

Пока я руководил процессом сборов, Устюгов сторожил Алдана в кафе. Наконец, мы все подготовили и отправились в путь. Дождь стал слабее. Дорога была разбита, но для «буханки» все же не представляла каких-то сложностей. Тем не менее, я не мог развить большую скорость, как бы мне не хотелось. Краем уха я прислушивался к тому, что происходило в салоне:

– Екатерина Витальевна, Олег Вячеславович, – Устюгов расспрашивал их о том, что произошло вчера, – как себя вел Иван Сергеевич вечером? Что-нибудь сказал? Может, просил мне что-то передать.

– Нет, – ответила Резцова. – Он был как-то замкнут. Сказал, что лично вам скажет результаты вскрытия и что вы не будете удивлены.

– А потом?

– Поужинал у меня, пошел спать. Он не боялся моей стряпни.

– Значит, ничего подозрительного вы не видели… – вздохнул Устюгов устало. – Скажите, Олег Вячеславович, просто интересуюсь – а что вы здесь вообще забыли? Из того, что я слышал и понял, это место держится на вас – не в обиду вам, Екатерина Витальевна. Странно с вашей популярностью видеть вас в такой глуши.