– До Воробьёво я доеду на вашей маршрутке?

– Да, садитесь, скоро поедем.

Пришлось ехать ещё полчаса. В маршрутке читать было уже неудобно, и надо было следить, чтобы не проехать свою остановку. Но и того, что Жанна успела прочесть в электричке, ей ещё стоило «переварить». Во-первых, её неприятно взволновали эротические сцены с Катей, так в романе звали любовницу героя. Во-вторых, укололо то, что с Анной, женой героя, прототипом которой являлась она, Жанна, и в этом она была уверена на сто процентов, так вот с ней никаких эротических сцен не было. Хотя, если бы они были, Жанна Ивановна просто отдубасила бы своего бывшего по его бестолковой голове его же бестолковой книжкой! Жанна была почему-то уверена, что о ней её «бывший» ничего «такого» не скажет, даже скрывая её под другим именем героини в романе. Почему? Не важно. Зато о других он вон каким соловьём распелся!

Жанна вышла на остановке у деревни Воробьёво. Она помнила дорогу. Когда-то Лобов купил здесь старый домик с участком. Недорого по тем временам, когда была сделана покупка. Сейчас одна земля здесь стоит дороже, наверное, подумала Жанна. Она, городской житель, не любила выезжать в «эту глушь». Дети тоже относились с прохладцей к попыткам отца приучить их хотя бы в выходные к жизни «на земле». Они любили поездки на море, вообще, поездки куда угодно, только не на дачу. Получалось так, что на дачу всей семьёй они ездили раза два за лето. Ездили без машины, «на перекладных». Машину Лобов не покупал, потому что вне рейса постоянно позволял себе «понемногу», а затем всё больше, и больше. Зато сам Игорь, без семьи ездил на дачу чаще, хотя бы раз в месяц. Там он и начал писать.

При разводе Игорь не предъявил никаких претензий на их совместную трёхкомнатную квартиру, там жили его дети. Он ушёл «в никуда», то есть – снял квартиру. Но и Жанна не предъявила никаких претензий на дачу, не стала настаивать на её продаже и разделе денег, как ей советовали коллеги. Деньги казались небольшими, она с детьми дачную жизнь не любила, и отбирать у бывшего мужа его любимую «игрушку» ей и в голову не пришло.

Пройдя по раскрошившейся асфальтовой дороге, на которой с трудом могли разъехаться два автомобиля, Жанна свернула в знакомый переулок. Здесь уже не было асфальта, к дому вела грунтовая дорога. Пройдя несколько дворов со старыми, но аккуратными деревянными домиками, она оказалась напротив сплошного жестяного забора коричневого цвета, за которым и должен был находиться дом Лобова. Раньше забором служил тонкий штакетник менее полутора метров высотой. По новой дачной моде Лобов полностью отгородился от внешнего мира железным забором. Ограду он поставил уже без неё, без Жанны.

Может быть, он и дом новый построил, подумала Жанна, осматривая калитку в поисках звонка. Звонка не было, но калитка была чуть приоткрыта, и Жанна вошла во двор.

Домик был всё тот же, старый бревенчатый, но недавно выкрашенный в коричневый цвет. Оконные рамы и резные украшения, столь любимые в деревянном строительстве несколько десятилетий назад, были тоже аккуратно выкрашены, как и положено, в белый цвет. За воротами стояла старая «лада-девятка», в ремонт которой он, будучи ещё женат на Жанне, вкладывал больше денег, чем она того стоила.

Жанна усмехнулась. Всё пропивает, небось, её бывший. Все нормальные мужики уже давно на иномарках ездят, или хотя бы на новых моделях этих самых «жигулей», так Жанна по старинке назвала вазовский автомобиль.

Она прошла по дорожке из утоптанного битого кирпича, который едва виднелся из-за проросшей в щелях между ним травы. Битый кирпич Лобов привёз, когда в деревне неподалёку ломали полуразрушенный коровник. В деревне хозяйство дышало на ладан. Молодёжь и раньше уезжала в города, редко кто оставался. Новые времена, перестроечные и те, что пришли им на смену, хорошо покосили более или менее налаженный быт подмосковной деревни. Некоторые хозяйства каким-то чудом выжили, некоторые заселились приезжими из южных областей бывшего СССР, но они не собирались налаживать местное хозяйство. Им нужен был заработок, сразу, не потом в далёком будущем, в чём они были абсолютно правы. Они в основном находили работу в дачных посёлках. Так что, совхоз развалился, коровник стал не нужен, начал разрушаться, а затем и местные жители помогли этому процессу.