«Надеюсь, у него найдётся на даче какая-нибудь еда, – думала Ира, – а если нет, то и лучше, быстрее напьётся до отключки».

Она вдруг неожиданно затормозила и припарковалась у обочины. Откуда такие страшные мысли?! Неужели она и правда решила его убить? Ира не верила себе. Тогда зачем она потратила необходимые семье деньги на убойную порцию алкоголя? Дорогого алкоголя, чтобы как ребёнка привлечь яркими этикетками страждущего, привлечь престижными названиями и баснословной ценой. Чтобы уж наверняка?

Ирина зарычала. За рулём маленького автомобиля сидела красивая женщина и по-настоящему громко рычала. Рычала как львица, или как волчица, или как собака на цепи. И не было в этом её проявлении эмоции никакой позы или игры. Разъярённая хищница готова была броситься на жертву и растерзать её. Иногда проскальзывали мысли-вопросы, она что, правда решила убить своего бывшего любовника? Она тут же отмахивалась от этих мыслей, мол, ничего я не собираюсь и не планирую.

Невдалеке у придорожного кафе торговали дровами и пакетами с углём для приготовления шашлыков. Ирина проехала несколько метров.

– Жидкость для розжига есть?

Продавец кивнул. Она купила самую большую баклажку жидкости для розжига огня и бросила её в багажник, подумав, что «в случае чего» всё должно быть готово.

6

Жанна Ивановна вышла на железнодорожной станции города Сергиев Посад. Она перешла по наземному переходу от платформы к привокзальной площади. Увидела останавливающийся автобус и направилась к нему, но оказалось, что в этом месте только высаживают пассажиров, а «посадка» на автовокзале, рядом. Зато Жанна увидела красивый памятник. Она удивилась, что обычный в российских городах памятник Ленину у вокзала необычен. Вождь революции столетней давности сидит в какой-то неестественно вальяжной позе. Неестественной – для энергичного вождя мирового пролетариата. Подойдя поближе, Жанна Ивановна убедилась, что в памятниках она «не очень», что это совсем даже и не Ленин, а промышленник Мамонтов, на деньги которого построена первая ветка Ярославской железной дороги.

«Тоже вот лысый, как Ленин. Поди их, разбери, этих мужиков», – хихикнула Жанна, и отправилась искать автобус или маршрутное такси, на котором она смогла бы добраться до дачного посёлка Воробьёво, в котором находилась дача её бывшего мужа.

Автор просит прощения у читателя за то, что иногда Жанну Ивановну он называет по имени и отчеству, а иногда просто по имени – Жанна. Остальных героев как-то больше по имени. Это происходит потому, что автор испытывает вполне объяснимое уважение, и даже – благоговение, к любому человеку, который может кого-то чему-то научить, то есть, к учителю. Кроме того, весной и осенью Жанна Ивановна носит только строгие удлинённые плащи (никаких коротких курток), и на голову надевала чёрную шляпку, похожую на «котелок» английских денди конца 19-го – начала 20-го века. Попробуйте вот так, за здоров живёшь, женщину в шляпе, или пусть – в шляпке похожей на шляпу, назвать по имени, а не по имени отчеству. Уверяю, не у каждого получится. Вот и у автора тоже не всегда получается. Но поскольку Жанна Ивановна была милой, открытой, прямодушной и вполне симпатичной женщиной, в женском очаровании нисколько не уступающей Алинам, Иринам, да и Маринам, и Катеринам, и прочим прелестным существам, так часто взволновывающим мужское, якобы не слишком развитое, воображение, то автор будет иногда называть её попросту – Жанна.

Она нашла нужную маршрутку. Порадовалась тому обстоятельству, что водитель был русский, от этого в Москве она отвыкла за последние несколько лет. Когда в какой-то области работают и русские и не русские люди, это нормально, Россия – страна многонациональная. Но когда на территории, где в основном проживают русские люди, одну или несколько сфер обслуживания полностью занимают люди других национальностей, теряется чувство комфорта, теряется чувство безопасности, теряется чувство того, что ты «на своей территории».