За обедом я показала всем картинку с семиконечной отверткой и спросила, нет ли у кого такой дома.

– У моего папы каких только инструментов нет, – сказала Брайони. – Такие отвертки используются для машин?

– Может быть, для автопилота, – ответила я.

– Тогда у него наверняка такая есть, – сказала Брайони. – Я могу посмотреть. Хотя она тебе надолго нужна? Если я ее возьму и не верну очень быстро, он заметит.

– На день? Два?

Брайони взглянула на Рейчел и пожала плечами. Я решила не упоминать, что «можно было бы заказать доставку тебе на дом, если ты не против», пока мы с Рейчел не останемся вдвоем.

На рисовании кто-то уговорил учителя пойти рисовать с натуры на улицу. Стоял прекрасный осенний день: было солнечно, тепло, не ветрено, и листы из альбомов не разлетались. В воздухе пахло сухими листьями, кукурузой и растениями, погибшими от заморозков пару ночей назад.

За школьной территорией хорошо ухаживали, газон был тщательно пострижен, но резко обрывался полосой сорняков и полевых цветов высотой по пояс.

– Не забредите в заросли, – сказал учитель, – там встречается ядовитый плющ.

Мы с Рейчел уселись на солнце у кромки газона, я рисовала астры и сухие коробочки ваточника.

– Эта странная отвертка нужна для взлома робота по половому воспитанию? – спросила Рейчел.

– Да, – ответила я. – Именно. Еще у меня есть друзья, они, может быть, смогут заказать ее, но придется заказывать доставку на твой адрес, а не мой. Мама испугается, если я получу что-то по почте. Мне типа нельзя никому давать свой адрес.

– Мои родители во все лезут. Если я получу посылку, которую они не заказывали, им надо будет знать, что там.

– А как насчет Брайони?

– У нее родители еще хуже. – Рейчел подняла голову. – Ой, а ты правда пряталась у дома Брайони вчера вечером?

– Я не пряталась. Я снимала енотов.

– Правда?

– Я люблю снимать, – сказала я. – А еноты симпатичные.

– Это твое любимое животное?

– Нет, мое любимое животное летучая мышь.

– Летучие мыши, – произнесла Рейчел с отвращением. – Ах да, точно. Ты рисовала летучую мышь на первом уроке. Они же жуткие!

– А если бы котята умели летать, ты бы тоже считала их жуткими?

– Не знаю. Эти летающие котята тоже будут так стремно порхать, как летучие мыши? И так же быстро двигаться?

– Ладно, а колибри жуткие?

– Пожалуй, нет. Правда, у них нет зубов. Если скрестить котят с колибри, эти колиброкотики мне бы тоже, наверное, показались жутковатыми.

Рейчел перевернула лист альбома и начала рисовать колиброкотика.

– Знаешь, летучие мыши цепляются за все когтями – это тоже не делает их приятнее. Летающие котята точно так же бы делали.

Она пририсовала еще одну птицу, а на нее летит колиброкотик с выпущенными когтями и зубастой пастью.

– Видишь? Жуть.

Она сдержала улыбку, но потом сдалась и ухмыльнулась. Я улыбнулась в ответ, и она скорчила рожу и растопырила пальцы, изображая когти котенка. Она хотела меня рассмешить. От этого мне стало даже теплее, чем от солнца.

Но еще я почему-то почувствовала себя уязвимой. Потому что я буду скучать по ней. Очень. Когда придется уехать. А придется наверняка.

– Кстати, я вспомнила, – сказала я. – Мне после уроков надо в магазин.

– Это тебе колиброкотики напомнили?

– Ну да, котики. Я кормлю кота, про которого мама ничего не знает.

Приближался учитель, и Рейчел перевернула лист, чтобы виден был рисунок с цветами. Но она все равно смотрела на меня, а не на цветы.

– Стеф, ты полна сюрпризов, – сказала она. – Я отвезу тебя в магазин. Можем заодно поискать эти безумные отвертки. Вдруг нам повезет.

– Хорошо, – ответила я. – Спасибо.

После школы я отправилась с Рейчел к ее машине. Внутри был бардак и попахивало залежавшимся фастфудом; она смутилась и открыла окно. Мы доехали до продуктового, и там девочка, которую я знала по столовке, пробила мне маленький мешок кошачьего корма. Дальше в хозтовары.