Кроме того, я думаю, что если господствующий класс возник задолго до рождения очередного поколения революционеров, то им гораздо труднее увлечь за собой народные массы, которые по большей части просто привыкли к существующему положению вещей. К тоже же, господствующий класс моей родной империи принадлежал к тому же этносу, что и весь остальной народ, и даже в худшие времена не воспринимался, как иностранные оккупанты, зачастую даже и по-русски не говорящие.

Так что, наверное, в этом мире сопротивление, несмотря на свою жалкость и ничтожность, именно сейчас переживало свой расцвет, находилось на пике своей формы. Дальше будет только хуже, массы будут становиться все более инертными по мере того, как будет уходить поколение людей, которые застали другие времена и реально знающих, что все может быть иначе.

Но если доверять полученной от Сэма информации о грядущем конце света, то мы вряд ли узнаем, как оно там могло бы сложиться, просто потому что человечество столько не проживет.

Это не говоря уже о том, что конкретно этой ячейке сопротивления уже явился вестник смерти.

Дверь открылась. На пороге возник худощавый мужчина средних лет, одетый в довольно потрепанный коричневый костюм-двойку. Узел галстука был ослаблен, воротник расстегнут, на щеках виднелась двухдневная щетина, туфли давно нуждались в чистке… Одним словом, вид у человека был довольно непрезентабельный.

Еще у него был пистолет в плохо скрытой пиджаком кобуре, но даже это не делало его опасным в моих глазах. Он не был похож на человека, который может принимать решения, но, может быть, он окажется тем человеком, который хотя бы способен озвучить условия сделки.

Иначе все это вообще не имеет смысла.

– Входите, Георгий, прошу вас, – сказал он. – Или, может быть, мне лучше говорить «поручик»?

– Если вы не готовы обращаться ко мне «ваше благородие», то давайте остановимся на именах, – сухо сказал я. – Имя вы можете использовать любое, какое пожелаете.

– Тогда я буду использовать имя, данное вам при рождении, – он натянуто улыбнулся и еще раз махнул рукой, приглашая меня войти.

– А вас как зовут? – спросил я.

– Глеб, – соврал он.

Я шагнул вперед и оказался в тесной прихожей, причем стала она такой отнюдь не из-за обилия мебели. Конспиративная квартира сопротивления была обставлена в стиле необходимого минимализма, из которого выделялся, разве что, огромный вычурный шкаф, стоящий в полуметре от входной двери.

«Там сканер», – сообщил Сэм. «Они проверяют нас на наличие «жучков»».

Выходит, шкаф тоже был необходим и являлся частью защитного периметра, хотя, на мой взгляд, с поисками следящих устройств они немного запоздали. Это надо было раньше делать, еще в автомобиле.

А сейчас это так же несвоевременно, как и бесполезно, метку Ван Хенга они своими приборами обнаружить не в состоянии. Да и какой смысл проверять меня сейчас, когда я уже здесь?

Разве что отсюда мы должны отправиться на какой-то более засекреченный объект.

«Кристина» осталась в подъезде, поскольку внутрь ее никто не приглашал. Видимо, она была курьером и ее функции на сегодня уже были выполнены.

Мы прошли в комнату, где стояли стол и два оставшихся от предыдущей эпохи кресла. Глеб сел в одно из них и положил себе на колени планшет. Я устроился во втором.

Окна комнаты выходили во двор, но светлее от их наличия не становилось. Разве что серость, просматривающаяся через запыленное стекло, была несколько другого оттенка.

– Что ж, я рад нашему знакомству, Георгий, – сказал Глеб. – Позвольте мне задать вам несколько вопросов.

Я промолчал. Это его территория, пусть он и делает первые ходы.