– Ты и есть Джулиан? – прохрипела я. Ну же, Кэсси, все и так понятно: голос в телефоне был совсем другим, от него так дух не перехватывало.

– Нет, меня зовут Мауриций. Джулиан на работе. А ты, должно быть, Кассандра?

– Просто Кэсси, – попросила я. Кассандрой меня никто не зовет, даже бабушка.

– Славно, – растянул губы в улыбке Мауриций. – Похоже, мы теперь живем вместе.

– Славно, – эхом отозвалась я. Признаюсь, я сильно сомневалась, что подобное развитие событий можно считать «славным». В мои планы не входило проживание с мужчиной – а тут их двое. Отец узнает – взбесится. Он, конечно, не махровый консерватор, но и не наивный мальчишка. Уж наверняка он в курсе, что я спала с бывшим парнем, Юджином, – мы, как-никак, три года встречались. Но папа все так же видел во мне свою любимую малышку, которую нужно защищать и оберегать.

– Это все, что ты привезла? – поинтересовался Мауриций, возвращая меня в реальность.

Моргнув, я оглядела свалившийся на пол чемодан.

– Да, остальное скоро доставят.

Мауриций кивнул и жестом указал себе за спину. Со лба у него по шее и груди струйками стекал пот.

– Если хочешь, потусуйся пока в моей комнате.

Я колебалась: заводить новые знакомства для меня та еще задачка. Я стесняюсь, не знаю, что сказать, потом еще и нервничаю. А стоит только осмелеть и открыть рот, я болтаю лишнее и говорю такие вещи, какие никто не хочет знать о едва знакомом человеке.

Тебе нравится красный цвет? В четырнадцать лет у меня впервые пошли месячные, а на мне тогда как раз были белые штаны. Они сразу стали красными.

В этом вся я. Социально неловкая и неопытная в общении. И все-таки я приняла приглашение парня. В конце концов, мы теперь соседи по квартире – нельзя же вечно скрывать свои странности. Лучше уж покончить с этим как можно скорее.

Мауриций отошел в сторонку, пропуская меня в комнату. Казалось, переезд еще не закончен, но заметно, что парень уже давненько расположился в комнате: кровать застелена, а на стене уже красуется полка со всевозможными трофеями и регалиями. Напротив висел плакат с изображением футболиста, застывшего в героической позе. Можно подумать, он только что победил в самой главной игре в жизни. Тут и там стояли нераспакованные коробки – очевидно, Мауриций занимался сборкой платяного шкафа.

Он принялся вкручивать в дерево очередные шурупы, а мне осталось только наблюдать за игрой мышц его спины и рук. На меня совсем не похоже – вот так пялиться на парней. Но у Мауриция такое тело… глаз не отвести. Его сила загипнотизировала меня. Сразу видно: спортсмен из Мэйфилдского колледжа, а судя по плакатам, играет за футбольную команду.

– Что ты изучаешь? – сумела я вставить вопрос в промежуток между ударами молотка. Это уточнение показалось мне достаточно безобидным и не способным вызвать неловкость.

Мауриций обернулся и посмотрел на меня темно-карими глазами.

– Да много чего. Записался на кучу разных курсов: хочу все попробовать, прежде чем определиться окончательно. Пока что графический дизайн кажется самым интересным. А еще у меня футбольная стипендия. А у тебя как?

– Все, что связано с литературой, – ответила я. – Давно уже определилась, что хочу работать в книжной или киноиндустрии. К сожалению, колледж в Мэйфилде почти не предлагает курсов по последнему. Разве что только для тех, кто сам желает оказаться перед камерой.

– Кажется, наши пути в чем-то схожи, – сказал Мауриций, прислонив к стене доску, в которую только что вбивал гвоздь. – Я долго думал о чем-то литературном, но решил все же отказаться: не превращать же увлечение в карьеру. Но книги я люблю.