Через час он так и не появился.

Она достала блокнот, который всегда носила в сумке, и начала писать короткий рассказ о молодой женщине, ожидающей своего любовника. Потом вырвала страницу и бросила ее в мусорное ведро. В десять она легла в постель, поставив будильник на шесть утра. Ей придется заехать домой, чтобы переодеться, прежде чем вернуться в офис.

Через несколько часов ее разбудил телефон в номере.

– Флоренс, мне очень жаль, – прошептал Саймон на другом конце провода.

– Что случилось? – спросила она, тоже почему-то шепотом.

– У тестя случился сердечный приступ. А у меня не было номера твоего мобильного.

– С ним все в порядке?

– С кем, с Биллом? Нет. Он умер.

– Ох.

– Да уж.

– Ты можешь приехать сейчас?

– Нет, мне придется остаться здесь. Послушай, это было безумие. Полное безумие. Я не должен был тебя в это втягивать.

– Да все нормально.

– Нет, это ненормально. Но спасибо, что так сказала.

Оба повесили трубку, и Флоренс тотчас почувствовала себя дурой. Зачем было спрашивать, может ли он приехать? Она выставила себя такой жалкой и навязчивой. Совсем как мать.

Флоренс откинулась на подушку и уставилась в потолок, пытаясь ощутить сочувствие к Ингрид. Но как сочувствовать утрате того, чего у нее самой никогда не было? Между «потерять» и «не иметь» была принципиальная разница. В конце концов, никто никогда ей не сочувствовал, что она растет без отца. Напротив, она считала, что это с ней что-то не так и отца она не заслужила.

Все, что Флоренс знала об отце, это его имя, которое она выпытала однажды у матери в День благодарения, после того как та опустошила на три четверти бутылку шираза. Она надеялась, что услышит что-то солидное, например, Джонатан или Роберт. Но нет. Оказалось, Дерек – имя немногим солиднее, чем вилла с пластиковым сайдингом. Звучит как «ханурик». Уж лучше бы просто Билл, гораздо более подходящее имя для отца.

Она села и нащупала пульт. Сна как не бывало. Листая список предлагаемого видео, она наткнулась на «Предвестник», малобюджетный инди-фильм, снятый несколько лет назад, с Ингрид в одной из ролей. Флоренс выбрала его. Начав смотреть, она нажала на паузу как раз на кадре, в котором крупным планом показывали лицо Ингрид с растянутым в блаженной улыбке ртом.

Флоренс внимательно разглядывала женщину на экране. Нет, то, что она испытывала к Ингрид, жалостью не было. Это было совсем другое чувство, очень далекое от жалости.

Наутро она не поехала домой переодеваться и пришла на работу в той же одежде, что и накануне. Подумала, это вряд ли кто-то заметит.

В метро она открыла страницу Ингрид в Инстаграме. Последняя фотография запечатлела залитую солнцем вазу с нарциссами. Подпись гласила: «Бунтуй, бунтуй, когда слабеет свет»[5]. Флоренс подумала, что Билл, вероятно, не был готов к активному бунту против смерти – сердечный приступ случается неожиданно, – но пост выглядел очень трогательно. И успел набрать более четырехсот комментариев и две тысячи лайков. Она неуверенно нажала «нравится», потом занервничала и удалила свой лайк.

Тут у нее мелькнула мысль, что, возможно, сегодня Ингрид сама заберет детей из школы. Они могут быть слишком эмоционально неустойчивы для поездки на автобусе, пусть и заказном.

Когда Агата пришла на работу, Флоренс сообщила, что днем она записана на прием к врачу.

Агата рассеянно кивнула:

– Без проблем.

У школы Харвик Флоренс была без десяти три. Она села на ту же скамейку напротив, где сидела накануне, и открыла «Сиденье водителя» Мюриэл Спарк. Когда двери школы распахнулись, она достала телефон и вывела на экран фотографию дочерей Саймона, которую нашла в интернете. Снимок был сделан прошлым летом в Норт-Форке на благотворительной акции в помощь бездомным животным. На нем младшая девочка, Табита, бережно держала на руках тощего и испуганного чихуахуа, а старшая, Хлоя, стояла рядом, победно растопырив два пальца. Позади них, обнявшись, безмятежно улыбались Саймон и Ингрид. Флоренс по очереди увеличила каждое лицо.