Вернувшись к ручью, Арик стал бросать в воду небольшие крошки, рыбки почувствовали корм и накинулись на него с азартом. Игра с рыбками так увлекла мальчика, что он потерял счет времени. Он бросал и бросал крошки подсохшего хлеба, а рыбки с удовольствием воспринимали щедрое угощение. Велосипедный звонок заставил Арика отвлечься от кормежки рыбок, он увидел отца, уверенно шагающего вдоль ручья. Клеонский привязал веревкой велик, прочно закрепив его на установленном на крыше автомобиля багажнике. Забравшись в машину, Арик попросил продолжение истории, выехав на дорогу Георгий Максимович задумался на несколько секунд и продолжил рассказ. Завершить свое повествование он успел, сворачивая с широкой улицы к дому, где вместе с мамой и бабушкой жил Арик.

С минуту Георгий Максимович раздумывал над сегодняшним появлением сына в окне своего нового дома. Именно в тот момент он почувствовал пробуждение отцовских чувств и решил проводить с Ариком больше времени. Никогда раньше Клеонский не видел в себе сильной привязанности к кому либо, мужчина улыбнулся собственным мыслям, и наконец-то отъехал от дома, свернув на широкую улицу.

Спустя пару дней Клеонский вместе с сыном в полдень заявился в ресторан Дибашвили, кого злые языки называли Диба. Хотя Дибашвили и Георгий были из разных миров, но их дружба измерялась долгими годами. Более семи лет назад Клеонский, только начинавший строить свою империю на юге страны, в своём саду обнаружил Дибашвили, умирающего от многочисленных ножевых ранений. Зураб навеки запомнил своё спасение, даже после того, как его короновали, не обращал на кривотолки в своей среде и продолжал дружить и помогать Георгию.

– Здравствуй, мой друг, – Клеонский радостно поприветствовал Зураба, придерживая мальчика за плечи, – на твое приглашение я решил прийти вместе с сыном.

– О твоем наследнике уже во всю люди судачат. – Как тебя зовут, джигит? – Дибашвили хитро улыбнулся.

– Арик. – Торопливо выдал мальчик, а потом решил уточнить. – Мое имя Аркадий.

Зураб с каким-то необъяснимым восторгом взъерошил волосы на голове у Арика и повёл дорогих гостей на террасу. На ходу отдавал распоряжения официантам приготовить стол на выступающей над морем открытой части террасы. Вскоре был расправлен полосатый тент, а на столе приготовлены местные яства от мяса и зелени, салатов и закусок до фруктов и сладостей.

– Мы пока перекинемся парой слов с твоим отцом, – указал рукой на стол, – а ты, Аркадий, выбери себе место по душе и попробуй что-нибудь по твоему вкусу, а сладкое оставь на потом.

– Хорошо, дядя Зураб! – Арик направился к столу, установленному в углу между ограждениями террасы. – Я хочу на море посмотреть, ведь отсюда такой вид, как с большого корабля.

– Что случилось, Зураб? – Спросил тихо Клеонский, посмотрев на сына, когда они отошли на несколько шагов от стола.

– Я позвал тебя, Георгий, чтобы сообщить о двух неприятных события, касающихся тебя лично. – Дибашвили смотрел на своего друга, чьё выражение лица не изменилось, а глаза следили за яхтой с белым парусом.

– Не тяни, – Георгий даже не посмотрел на вора в законе, не отводил глаз от волн, набегающих на берег, – я уже третий день чувствую чей-то колючий взгляд в спину.

– Хороший у тебя малец, даже завидно становится. – Фраза, затеянная грузином, оборвалась, когда Клеонский повернулся спиной к ограждению террасы и уставился на старого друга. – Все, все, – Дибашвили выставил перед собой ладони, – слушай и помни, я всегда помогу.

Дибашвили сообщил, что в город приехали двое парней, их отличала холодность взгляда, ему почему-то пришла в голову идея сравнить этих приезжих с чекистами, хотя сам он никогда с комитетскими не имел отношений. Эти парни даже внешне были похожи друг на друга словно братья, вор в законе отдал распоряжение и узнал, что эти двое под разными фамилиями поселились в пансионате Волна.