Подростковый фольклор таков, каков он есть. Наши истории о Бене и Мэри стали еще более дикими. Говорили, что они на самом деле умерли, и их призраки напугали рабочих, убиравших подвал. Якобы в туманные дождливые ночи можно было услышать, как они зовут своих собак. В этот Крауч-фольклор я лично вносил посильную лепту – покуда не повзрослел окончательно.

Моя любимая байка объясняла саму пропажу хозяев дома. Согласно ей, не грозило им никакое выселение. Просто с бедными собаками жестоко обращались, и в какой-то момент они так обозлились на Бена и Мэри, что сожрали их. Без остатка, даже кости все сгрызли в труху. Мне такой взгляд на произошедшее был по душе. Возможно, это Рафферти до такого додумался. Наверное, у него из головы тоже не сразу ушли потерянные, огорошенные собачьи глаза – вот он и решил, что песики заслуживают такое поэтическое отмщение.

О Бене и Мэри я рассказал приезжим где-то через два-три дня после того, как меня приняли в компанию. К тому времени мы с Кейси уже подумывали о том, не перейти ли в фазу погорячее.

В первый совместный вечер в баре я изо всех сил старался ограничиваться в ее отношении заинтересованной болтовней и не распускать руки. Я ведь не чурбан какой-то. Есть девушки, на которых можно давить без последствий, но есть ведь и совсем другие. И даже такие, чье расположение зарабатываешь, если относишься к ним без лишних придыханий, – такие, что оценят невозмутимость и зрелость, твою способность прагматично обойтись и без них. Спокойная, уверенная сила – вот что Кейси нравилось в мужчинах. Не нужно было быть гигантом мысли, чтоб уяснить: будешь с ней поспешничать – поспешно отправишься в пеший эротический вояж.

Так что я прятал руки под задницу и старался держаться с ней достойно и легко – да, с интересом к ней как к девушке, но без высунутого языка и слюней до пола.

Домой я все равно вернулся тогда без нее.

В тот же вечер я возвращался из закусочной на углу, когда увидел, как трое приезжих пролетают мимо на белом «шевроле». Они смеялись, махали мне руками – но останавливаться ради меня не стали.

Ну вот и все, подумал я с досадой. Наверняка Кейси по итогам посиделок в баре приняла меня за очередного нерешительного «славного парня», который – ни рыба ни мясо. И теперь я – просто дремучее посмешище для ее раскрепощенных городских друзей.

Оказалось, я поспешил с выводами.

На следующий день в обеденный перерыв они лично заехали за мной на склад пиломатериалов при лесопилке. Я как раз перетаскивал штабель досок 4 × 4 дюйма на вилочном погрузчике. Кейси зашла через черный ход; когда я потянулся за другим комплектом досок – я, черт возьми, чуть не снес ей голову подъемными лезвиями. Увидь ее там начальник смены, так близко от меня, – я б потерял работу, не успев сказать «стружка». Заглушив двигатель, я спрыгнул с сиденья вниз.

– Знаешь, за обезглавливание клиентов в этой конторе увольняют.

– Каких клиентов? Я же твоя кузина из Нью-Пельтца[2] родом. Твоя тетушка – моя мать – одна в доме и, похоже, скоро отдаст Богу душу. Ее последнее желание – увидеть свою сестру и любимого племянника. Так что у тебя сегодня выходной. Все улажено. Мне даже не пришлось никого увещевать.

– Э?..

– Твой босс сказал, что отпускает тебя на денек.

– А ты много на себя берешь, я смотрю.

– Еще как. А ты типа злишься?

По ее тону я понял, что вопрос задан серьезный, без всякой жеманности. Ну, значит, она взаправду хотела знать, что я думаю об ее выходке. Мне такой подход со стороны девчонки сразу понравился – хотя и было такое чувство, что мой ответ, сколь угодно искренний, в любом случае не улучшит и не испортит ее день.