Майор приложил руку к груди и сжал ее. Мейнхард посмотрел на него, но даже, пропитавшись насквозь парами зеленого змия, смог увидеть всю боль и страдание, отражавшиеся в глазах Казимира.

– Мне жаль, мастер-офицер, – неуверенно промолвил раб-кутильер.

– Да ладно. Это все былое. Хей, хозяин! – заорал граф. – Быстро сюда.

Мейнхард увидел, как трое недобрых людей за столом на другом конце помещения подозрительно поглядели на майора. Тощий кабатчик «Пика Грома» мигом подбежал к Астуру.

– Что угодно, милостивый государь?

– Тащи еще вашего пойла, которое вы пивом зовете!

– А чего это вам наше пиво не нравится? – заорал здоровый амбал из тех, кого приметил Мейнхард. Детина встал. По его лицу было видно, что разговаривать он не очень любит. Человек действия. Пускай и необдуманного действия.

Казимир уставился на него пьяными и удивленными глазами.

– Я все принесу, – быстро затараторил кабатчик. – А ты, Куик, рот закрой! Не видишь, благородные люди здесь сидят? Тебя еще не хватало.

– Да они все тут благородные. Так себя кличут, – прогрохотал амбал. – А на деле от их благородства и следа не остается, когда их лупишь хорошенько.

Граф Астур просто встал, держа кружку с ершом, и подошел к Куику.

– А скажи мне, почтенный, ты много отлупил благородных? – спросил Казимир и не дав опомниться амбалу, разбил кружку об его голову. Куик лишь пошатнулся, но следующий удар был в пах. Товарищи забияки сидели молча, боясь шевельнуться. Майор же схватил табурет и стал наносить удар за ударом по голове упавшего Куика. Через минуту лица амбала было не узнать, все оно было в крови. Казимир отбросил табурет и крикнул снова:

– Пива, кабатчик! Точнее этих помоев.

Хозяин быстро обернулся и на столе стояло четыре кружки со стекающей по ним пеной. Майор уселся, выплеснул половину, и долил остатки водки из фляги:

– Твою мать! – выругался Казимир. – Тут на две кружки точно не хватит. Кабатчик, водка есть?

– Конечно, как прикажете. Все будет.

– Так неси. Сдается мне, мы тут надолго.

Мейнхард смотрел на то, как дружки выносят амбала с пробитой головой из кабака. Он почувствовал непреодолимое чувство уважения к майору. И парень особо возгордился, что является помощником этого человека.

– Спасибо, мастер-офицер!

– А? Чего? За что? – Казимир терял ориентацию. Мейнхард сделал огромный глоток и вдруг понял, что ему нужен отдых. Он рухнул головой на стол и уснул, промямлив: – За все, масте…

– А! Обращайся, – невнятно ответил майор Астур. Он пил, с трудом подпирая рукой голову, и вспоминал Руби. Да, хорошая была девица. Граф даже скучал по ней. Он обожал Лиллиан, свою жену, подарившую ему детей, но первый опыт настоящей любви Астур получил именно с Руби. Как же недалек этот щенок! Как осуждающе он посмотрел на майора, когда Казимир заявил о преданности Джарода Фриволта. Как можно обвинять благородного человека в том, что он погубил, обесчестившую славное имя сестру? Человека, который столь храбро сражался за короля и так героически пал от пули неприятеля.

Граф Астур отпил еще. Все, что его окружало, вдруг поплыло перед глазами. Так храбро сражался, и так храбро пал… Кабатчик наливает водку в кружку. Хороший человек, понимает все с полуслова. Сражался, как лев! Пуля неприятеля прямо в затылок. Вот чудеса! Майор вспомнил, как спустил курок. Он редко промахивался. В суматохе битвы никто не заметил. Пуля сразила Джарода. А чья пуля? Да кто теперь разберется. Что этот щенок знает о мести?

Мейнхарда снова выворотило наружу. В голове гудело, на языке привкус дерьма, губы слипались. Он блевал уже в третий раз за сегодняшнее утро. Слезящиеся глаза щипало, веки отяжелели и все время опускались. Вук-младший чувствовал, как распухло его лицо. Как же тяжело ему было! Член стоял, как бравый солдат королевского полка. Но от одной мысли о любовных утехах Мейнхарду становилось только хуже. Дверь в прекрасный кабинет, отданный воеводой Базиле в распоряжение графа Астура, с шумом распахнулась. О, какой грохот! Голова юноши чуть не лопнула. Боль была ноющей и очень сильной. Казалось, что виски сжимают тисками.