Насладившись эффектом, который произвёл на Чэнь Ло его поступок, Чэнь Юй поднялся, швырнул свою маску об землю и припечатал её сапогом. Чэнь Ло подумал, что брат повредился в рассудке. Кто в своём уме стал бы разбивать собственную маску?

– А эта теперь моя, – сказал Чэнь Юй, надевая на себя маску ворона. – Тебе она уже не нужна, а мне пригодится. Понимаешь, о чём я говорю, Ло-Ло?

Чэнь Ло сквозь накатывающую пелену посмертного забвения осознал истинную цель брата – занять его место! Они близнецы, их никто в доме не различает. Но как он объяснит пропажу брата? Скажет, что тот заблудился в бамбуковом лесу?

– Чэнь… Юй… – выдавил он.

– Нет, это ты теперь Чэнь Юй, – сказал Чэнь Юй, ненадолго наклонившись над братом, чтобы в последний раз вглядеться в его лицо.

Дожидаться, пока брат испустит последний вздох, он не собирался. Он знал, что яд сделает своё дело, а наблюдать за предсмертной агонией и портить себе настроение ему не хотелось: он уже предвкушал новую жизнь – под маской брата, которого ненавидел всей душой с самого детства. Напоследок он изломал собственный лук и стрелы и забросил их, а лук и колчан Чэнь Ло повесил себе за спину. Преображение завершилось.

Насвистывая, как охотник, возвращающийся домой с удачной охоты, Чэнь Юй пошёл прочь от поверженного брата. Силуэт его расплывался в задурманенных ядом глазах Чэнь Ло, который силился поднять руку, то ли чтобы потянуться вслед за уходящим убийцей, то ли чтобы положить руку на грудь и обломить стрелу, но не смог сдвинуть её, почерневшую и омертвелую, и на цунь[13]. Изо рта у него хлынула кровь.

Если бы сейчас явились взаправдашние демоны, это было бы хорошо: обменяв собственную душу на исполнение желаний, он смог бы спастись и покарать убийцу…

Но настоящих демонов нет. Есть только демоны в человеческом обличье – как Чэнь Юй.

А значит, и спасения нет.

«Разве ты не должна была принести мне удачу?» – недовольно спросил Чэнь Ло у привидевшейся ему золотой богини. Он не осознавал, сон это или посмертные видения, но если последнее, то он выскажет этой обманщице всё, что о ней думает. Хороша же удача – быть убитым собственным братом из-за какого-то жалкого наследства! Пусть расстарается и устроит так, чтобы следующая его жизнь окончилась в глубокой старости и прожита была достойно, и чтобы похоронили по-человечески, а не оставляли на поругание птицам. Он в небесные похороны[14] не верит, ему хватило бы и деревянного ящика, зарытого на шесть фэней[15] в землю. А до перерождения неплохо было бы явиться призраком к убийце и потребовать возмездия, но если это сложно сделать, то так и быть, он оставит это на откуп карме…

Но золотая дымка развеялась, и Чэнь Ло осознал, что ещё жив: покойники явно ничего не чувствуют, а его тело буквально рвалось на части выжигающей внутренности болью. Видел он не слишком хорошо: глаза заволокло кровавой пеленой, – но над ним явно кто-то наклонился. Чэнь Юй вернулся, чтобы добить его? Чэнь Ло дёрнулся всем телом вверх, раздался глухой стук, чей-то вскрик, а лоб разломила боль, от которой, надо признаться, в мозгах просветлело, и даже зрение прояснилось немного.

Чэнь Ло увидел, что над ним уже не закатное небо, а деревянный потолок, изъеденный древоточцами так, что он скорее похож на сито для муки, чем, собственно, на потолок. Сам он лежал на узкой, плетённой из ивовых прутьев лежанке, раздетый по крайней мере до пояса, остальное было прикрыто лоскутным одеялом, грудь туго стягивала повязка, терпко пахнущая вываренными в кипятке травами.

Схватившись обеими руками за ушибленный лоб, у лежанки корчился мальчишка лет пятнадцати-шестнадцати, такой худой, что буквально просвечивал, с закрытой мяньшой