Приходит сообщение от Морган: «Увидимся сегодня?)»

Невольно улыбаюсь при виде скобки в конце — не забыла.

Перевожу взгляд с записки РДАКовцев, все еще лежащей на столе, на коммуникатор, на экране которого открыто окно переписки с Мирандой. Нет, незачем пока что заставлять разведку нервничать. К тому же, если у нас с Морган так называемый роман, это еще не повод встречаться каждый день. Мы же не изображаем пятнадцатилетних влюбленных.

Пишу: «Извини, сегодня не могу. Давай завтра». Уже собираюсь отправить, но вовремя спохватываюсь и добавляю две грустные скобки после «не могу». Маразм: думать, что пишешь, перечитывать и вставлять улыбочки и «грустинки», — я так даже в школе не делал.

Отправляю сообщение и закрываю окно чата. Морган не отвечает: молодец, пусть проверяющие нашу переписку решат, что она обиделась. Женщины ведь так и поступают в таких случаях? Все, с которыми я имел дело, непременно обижались. И бесили меня, да.

***

В парке в это время многолюдно. Должно быть, все чувствуют приближение осени и стремятся нагуляться до следующего года. А на самом деле прохладно. Ежусь и поднимаю воротник своей ветровки, подумываю о теплом свитере, которого у меня все равно нет.

На входе в парк меня никто не встречает, что, собственно, ожидаемо. И как это будет? Как в кино? Подсядут на скамейку рядом, прикрывшись газетой? Это же Лондор: здесь непременно должны быть бумажные газеты.

Около получаса шляюсь по каменным дорожкам, уже порядком присыпанным желтой, красной и кое-где даже коричневой листвой. Она шуршит под ногами и навевает воспоминания о парках, детстве и времени, когда наша семья еще была семьей в истинном смысле этого слова.

Мы с Молли обожали носиться по парку недалеко от нашего дома. Роботы-уборщики запускались там в строго отведенное для этого время, и мы точно знали, во сколько вытащить родителей на прогулку, чтобы успеть покупаться в листьях. Мне было восемь, а Молли — четыре. Странно, но в отличие от многих своих ровесников я никогда не стеснялся играть в детские игры со своей маленькой сестрой…

С тех пор прошло двадцать лет. И нашей семьи не стало так же, как и того парка — на его месте построили огромный торговый центр. С обязательной зеленой зоной, разумеется, но там уже точно никому не позволят бегать по листьям. Да и откуда ей там взяться, опавшей листве? Все стерильно, а роботы-уборщики не подключаются по команде, а вообще не прекращают свою работу ни на минуту.

Наконец замечаю знакомое лицо: Первый появляется из-за широкого ствола дерева, медлит, пока не убеждается, что я его вижу, и уходит куда-то вглубь парка. Зря я тогда подумал, что у агентов незапоминающаяся внешность — узнал я этого типа сразу.

Вздыхаю, убираю руки в карманы и следую за ним. Сам приперся, смысл теперь бегать?

Первый уверенно направляется к стоянке транспорта у выхода из парка. Неужели нельзя было указать время точнее и прямо в записке обозначить, что встреча произойдет именно тут? Дополнительная конспирация? Или просто лишний повод напомнить мне о моем месте?

С удивлением обнаруживаю на стоянке уже знакомый мне серебристый фургон. Первый стоит у его пузатого бока, Второго не видно.

Подхожу.

— Добрый вечер, Джейсон, — приветствует меня агент альфакритской разведки.

— Угу, — отзываюсь. Мне хватит лицемерия с Морган, перед этими я играть не намерен — много чести.

Осматриваюсь на предмет: не видит ли нас кто-нибудь. В случае чего, РДАКовцы быстренько объявят, что знать меня не знают, а местная СБ обвинит в шпионаже и без их показаний — эти ребята свое дело знают.

— Не беспокойтесь, — правильно понимает мою тревогу Первый. — Это место выбрано неслучайно. Этот участок и еще два метра от вашей правой ноги не просматриваются камерами. Мы в полной безопасности.