Когда зло пыхтящая и ругающаяся себе под нос я застёгивала мундир бордовой академической формы, прямо над потолком вдруг что-то оглушительно щёлкнуло, а затем на всю комнату раздался твёрдый, хорошо поставленный, пробирающий до костей мужской голос:

– Всем адептам через три минуты собраться на утреннее построение.

Стоит ли говорить, что утренних построений у нас в Академии не было со времён семилетних Холодов? Как не было и того, кто использовал бы магическую громкую связь. Да у нас и связи этой не было!

Словно издеваясь, голый ректор в очередной раз возник перед глазами.

Прикрыв глаза, я закинула голову и бессильно простонала, посылая ему все известные мне проклятья. И надо было мне пойти на эти дурацкие гадания!

С тяжёлым сердцем я отправилась на площадь. Выйдя из комнаты в коридор, попала в беспокойный поток спешно одевающихся девчонок. Это я встала за сорок минут, остальные проснулись буквально только что.

– Лина! – уже на первом этаже меня догнали Риша, Кали и Анри.

Мы с первого курса дружим вчетвером. Боевик, некромант, лекарь и менталист. Даже на практических занятиях почти всегда вместе. После выпуска Кали пойдёт работать в Министерство, Анри в какую-нибудь лечебницу, а мы с Ришей на поле боя. Хорошо, что войн сейчас не было, так что добрые семь лет нам с подругой в числе других везунчиков придётся нести военную службу по долгу профессии, носясь по лесам и крепостям и выполняя нормативы по борьбе с горными троллями. Вот так жизнь.

– Рассказывай! – велела с утра весёлая и возбуждённая Кали, повисая на моей руке. – Как всё прошло?

Да, подружкам я всё же рассказала, куда пойду и зачем. И даже морскую жемчужину, необходимый для гадания атрибут, показала. Мне её одна русалка взамен за небольшую услугу подарила – я Морейссу от пиратов спасла. Там случайно вышло, да и пираты оказались корсарами, а Анри даже с их капитаном подружилась, да так крепко, что после окончания академии прямым ходом к алтарю пойдёт.

– Просто ужасно, – печально призналась я уже на улице, в потоке остальных адептов выходя на просторную площадь.

Мы встали плотной бесформенной толпой, толкаясь и недоумевая о причинах срочного сбора. В тридцати шагах перед нами журчал фонтан, справа такой же кучкой, только значительно меньшей в размерах, стояли преподаватели, причём вид у них был подавленным. Им явно раньше нашего сообщили о смене руководства, вот они все и… радовались.

– Что случилось? – из всех адептов только моих подружек интересовала я и моё гадание.

Поджав губы, попыталась ответить, но не успела даже рот открыть.

Все слова и мысли вылетели из головы, лишь только я увидела его.

Высокий настолько, что я бы едва достала ему до широких плеч, прямой и грозный, он решительно вышел из замка, по-военному чётко пересёк погрузившуюся в тишину площадь и встал перед затаившими дыхание нами. Прямой, с заложенными за спину руками и широко, по-хозяйски как-то расставленными ногами, он направил суровый немигающий взор на наши неровные ряды. Белый военный мундир был застёгнут на все серебряные пуговицы, чёрные волосы коротко острижены, черты лица резкие и хищные, губы сжаты в тонкую линию, между бровей залегла складка, выдающая непростой характер этого существа.

Страшно. Просто до ужаса страшно всем и каждому, и ощущение такое, словно он, скользя бесстрастным взором, умудрялся выворачивать наизнанку душу каждого.

Лично я в его страшные огненные глаза даже смотреть не стала, пряча взгляд в скрещенных пальцах рук, в складках платья, в узорах плитки под ногами…

Может, он меня не вспомнит? В доме было темно, а волосы с утра я убрала в тугую косу. Вряд ли он разглядел моё лицо. Но эта радостная мысль сменилась другой, очень удручающей: я назвала ему своё имя. И даже курс. Вот же Создатель…