Поликсена. Вот так разговор!

Исидор. Никакого разговора. (пауза) Как тут все? Дождь был?

Поликсена. В самый тот день и начался. Лил, четыре дня не останавливаясь. На пятый снег выпал. Час лежал – растаял.

Исидор. Вот так вот… Ну, мне-то это все ни к чему. А за народ рад.

Поликсена. Слушай, новостей у нас хоть отбавляй. Главная, инок тот молоденький с тех пор так из кельи и не выходил. Замаливает грех. Ни с кем не говорит, только еду ему в келью приносят, кусок хлеба и воды кувшин.

Исидор. Ну, у них свои дела.

Поликсена (тихо). Нет в том моей вины.

Исидор (не слушая). У них свое, у нас свое. Кожу залечить бы мне.

Поликсена. Есть у меня мазь, не пройдет и недели, будешь как новый. Исидор. Буду. Буду. (Садится на пол и любуется Поликсеной. Улыбается, склоняя голову налево, направо). Красавица.

Поликсена отбрасывает швабру, садится на мокрое и берет голову Исидора в руки, укладывая себе на грудь.

Исидор. (Задумавшись, продолжает). Скажи мне, друг мой, по сердцу ли тебе наш?

Поликсена. Правду про тебя говорят – охламон ты, охламоном и останешься. Что ты меня мучаешь, как ребенок, честное слово. Нет у меня к нашему ни любви, ни осужденья. Он не тобой над нами поставлен, не тебе и судить. На порядке этом мир держится, а не удержится, так тебе первому и достанется.

Исидор. За меня не беспокойся, за меня не надо.

Поликсена. Бесстрашный Исидор.

Исидор. Бес, страшный бес? Ты так обо мне и думаешь?

Поликсена. Я говорю, как все люди, а ты готов любое слово вывернуть наизнанку.

Исидор. Никакой изнанки, что ты сказала, то и повторил. А всё-таки, ты не ответила.

Поликсена. Да ты только его силой и силен. Упади он, куда пойдешь? Уж стар другую долю искать.

Исидор. Я, стар? Да ты что, старая, болтаешь? Я еще о-го-го. Жених хоть куда… Ты в сторону-то не уводи. Неужто порядок нравится? Шаг влево, шаг вправо, и – конец тебе! Жизнь твоя висит на нитке, а кто нитку держит? Господь ли?

Поликсена. Ох, Сидор, куда только голова пустая ни заведет. Что за нитку такую выдумал? Или кто тебе сказал про нитку-то?

Исидор. Вот ведь ты вредоносная какая! (очень возмущенно.) Что ж у меня своего ума нет?

Поликсена. Так нехороший он человек, соблазняет бедного Исидора, а расхлебывать нам двоим.

Исидор. Ну, и горазда ты придумывать.

Поликсена. Ладно, хорошо. Успокойся. Нравятся порядки, не нравятся. Конечно, нравятся. Помню я, как в миру. Работаешь с утра до ночи, вертишься, как белка в колесе. Вот, кажется, все дела переделаны, завтра, завтра отдышишься и полегче станет. Не… ет. Туча набежала, бах – всё в прах. Если умом не повредился, значит, молодец. Не по-божьему там, а по-людски. Люди всегда – страх, потому что в каждом с рожденья волчонок нарождается. А уж как пришпилит, так зубастый волк во весь рост – скачок и пасть в крови.

Исидор. Ну, любовь моя, не радуешь ты меня. Смотрю на тебя, чем, значит, покорнее, тем больше камень за пазухой.

Поликсена. Какой камень, о чем ты?

Исидор. Как же. Кругом волки, как без камней?

Поликсена. Ох, Исидор, олух ты Царя Небесного. Да кто ж от волков камнем бережется? И ничего-то ты не понял. Я здесь свободней свободного. Чем тесней у волка клетка, тем меньше вероломства. А свобода – это и есть, когда знаешь, что завтра плохого не будет. Господь тут нас за пазухой держит…

Исидор. Умница ты моя, разумница. Ясно, чем крепче тюрьма, тем дальше сума. Мы с тобой из разного теста. По мне сума – благодать, не сравнить с тюрьмой. А для тебя всё наоборот. Только неправда всё это. Неправда и неправда (достает дудочку).

Поликсена. Ну, Исидор, у тебя сума нейдет с ума. Накаркаешь, и пойдешь незнамо куда. Наиграешься на дуде своей. Пока петух жареный не клюнет, ничего ты не поймешь.