Илия не казался ни сильным, ни устрашающим, и тем не менее святейшие отцы с опаской глядели ему в спину.

Впереди раздавались крики и топот, громкие удары, как если бы одним исполинским булыжником колотили по другому. Скалистый пол дрожал под ногами. С потолка сыпала каменная крошка.

– Кажется, пора начинать привыкать к этому, – проворчал Сиф, угрюмо стряхивая пыль со своего рукава.

– А ещё было весьма мило с вашей стороны, если б вы, мать вашу, сбавили шаг! – выпалил мокрый от пота карлик Яфет.

– Прости, святейший брат, но дело не терпит, – отозвался Алеф.

Илия не ввязывался ни в какие разговоры, но с большим вниманием слушал всё, о чём болтали его бывшие соратники.

Звуки боя приближались, становясь всё громче и заглушая реплики членов Синода.

Внезапно из-за очередного поворота вылетел человек в сером балахоне с островерхим капюшоном, который болтался через плечо на груди. Рытник ударился о стену и спиной сполз по ней на пол. Лицо воина Храма было истолчено в кашу.

Святейшие отцы окружили тело и уставились на него с таким видом, будто крайне недовольны поведением мёртвого рытника. Алеф шумно втянул носом воздух. Фарра присвистнул. Яфет грязно и изобретательно выругался.

– Воистину, – кивнул ему шонь-рюнец Кота.

Илия подошёл к мертвецу ближе всех. Бывший голос Синода сел перед ним на одно колено и возложил ладонь на студенистую грудь рытника.

– Спи спокойно, брат мой. Ты принял мученическую смерть, счастливой дороги на небеса.

После этих слов Илии святейшие отцы недоумённо переглянулись.

Опальный голос Синода поднялся, опираясь одной рукой о стену, и быстро пошёл туда, откуда вылетел рытник. Почти перед самым носом Илии в стену ударила короткая белая вспышка, а за ней раздался каменный грохот. Преподобный отец осенил себя священным знамением и повернул за угол.

Остальные слегка помедлили, но, поддавшись любопытству, всё-таки подошли и украдкой заглянули за поворот.

Вокруг царственного гермафродита кружили рытники. Они поливали тварь белыми лучами, но той было что с гуся вода. Сам андрогин охаживал храмовников каменными хлыстами, скалистыми блоками и собственными кулаками. Весь пол был уже залит кровью и усеян телами.

– Прекратить! – скомандовал Илия.

На удивление его послушали. Четверо рытников, что были ещё способны сражаться, проворно отскочили назад и встали в боевые позиции, готовые тотчас же вновь ударить по андрогину.

Существо тоже опустило руки и мрачно уставилось на Илию.

– Снова ты.

– Здравствуй, Кадмон. Давно не виделись.

– А как будто вчера, – андрогин зло оскалился. Потом он нахмурился и подошёл ближе, внимательно рассматривая преподобного отца. – А ты изменился. Да… Надо же. Кажется, ты ещё и сам не понимаешь, в кого превратился, священник!

– Кем бы я теперь ни был, я ещё и тот, кто вернёт тебя обратно.

Но Кадмон словно не слышал. Он продолжал разглядывать Илию, как занятную игрушку.

– Иронично, – продолжал андрогин, – ты теперь почти как тот, кому поклоняешься. Словно сам жнец передо мной.

После этих слов члены Синода удивлённо переглянулись. Они прятались за углом, выглядывая из-за него, чтобы следить за происходящим. И конечно, слова Кадмона не прошли мимо их ушей.

Илия тем временем перестал сотрясать попусту воздух и подошёл к андрогину. Кадмон поднял брови, будто не мог поверить своим глазам, столь поражённый происходящим, что оцепенел. Или он не мог двинуться по какой-то другой причине. Илия запросто, будто обычному человеку, положил ладонь ему на грудь и произнёс ровно то, что сказал до этого мёртвому рытнику:

– Спи спокойно, брат мой.

Андрогин покорно улёгся прямо на изрытый его же собственной силой камень и заснул.