Как только я увидел её вновь, мой пленник вырвался на свободу, обрёл силу и мощь, и теперь обратно его не загнать. Я сам и был этим пленником! Это я теперь дышу полной грудью и понимаю, что раньше не дышал и вполовину, это вообще, было не дыхание. Я только до новой встречи с Ксюхой мог утешать себя тем, что мужчина по природе полигамен. Кто угодно, но только не я!

Думаю, вообще, мужская полигамия – бред, лишь отговорка для тех, кто не нашёл единственную. Полигамия – это поиск, перебор: она – не она? Как только оказывается она, тут и заканчивается вся полигамия. Многим приходится перебирать, пока не иссякнут силы, или приходится смирится с той, что под рукой, и жить не дыша полной грудью.

Мне повезло, я нашёл сразу. Пусть не сразу завоевал, но тем она дороже. Единственная моя… Если не она, то – никто, к чёрту полигамия!..

Почему время так неравномерно? Оно то тянется вязким беспросветным туманом, практически останавливается, то мчится на сверхзвуковой скорости. Любопытней всего, что никакими земными таймерами, секундомерами и часами эти скачки не засечь. Но любой может подтвердить, что боль длится дольше, чем удовольствие, горе растягивается до бесконечности, а счастье проносится со скоростью света. Почему такая несправедливость? Непонятно…

Наш таймер неумолимо сигналит, что скоро возвращаться в реальность, мы шутим, смеёмся, а у меня сосёт под ложечкой от смутной тревоги, не очень я надеюсь, что Катя легко меня отпустит…

Медовый месяц сроком в десять дней промелькнул, как короткое яркое мгновение. Дедов дом стал земным раем на это время, и в памяти останется таковым навсегда. Думаю, спустя сколько угодно лет, он теперь прочно будет ассоциироваться с Ксенией.

Катюха здесь не была ни разу, хотя звал, когда знакомить к родителям привёз.

- Что я домов деревенских не видала что ли… - был её ответ. И то, правда, нашёл, чем удивить, она ж сама из села.

А Ксюша полюбила дедову избу и озеро, и лесок вокруг, всё время, что-то фотографирует, рассматривает, пальчиками водит по трещинкам на брёвнах, по белому кружеву наличников. Я-то понятно, почему влюблён в этот дом: все каникулы здесь проводил с дедом, знаю каждый гвоздик, каждый крючочек в нём, каждая мелочь – напоминание о детстве, а летом здесь в округе такая красота, что не влюбиться, вообще, невозможно…

Но, кажется, влюбляюсь в эти места ещё сильнее, потому, что с Ксюхой всё видится в ином свете, через призму любви даже ноябрь становится лучшим месяцем в году. Сегодня мы проведём здесь последнюю ночь, а завтра… вернёмся в город…

Ксения

Последняя ночь получилась совсем не похожей на предыдущие. Казалось бы, за десять дней и ночей, в которые ни в чём не отказывали друг другу, пора было немного остыть или хотя бы слегка устать друг от друга, но мы не сомкнули глаз.

Ни о чём не договаривались и ничего не обсуждали, а получалось, что думали об одном и том же. Торопились вобрать друг друга по максимуму, с тревогой ощущая где-то на подсознании, что стоит только вырваться из тёплого уютного кокона нашего одиночества на двоих, как жизненные неприятности разорвут неокрепшие узы, не дав удержаться вместе.

Щемящая боль, зарождающаяся в районе солнечного сплетения, царапала беспощадным острым коготком, не позволяя выдохнуть себя из груди. От этого обострились все рецепторы кожи, превращая нежные ласки и прикосновения любимого в сладкую пытку, выжимая слёзы счастья с примесью горечи приближающихся бед.

Санька, кажется, сошёл с ума, побуждая меня вновь и вновь отвечать на его ласки, будто хотел всё заполучить авансом насколько это возможно. В результате, заснули только под утро, как и все предыдущие наши ночи: я головой на его плече в плену горячих, нежных рук…