Вбираю глазами его ладную спортивную фигуру, ставшее так быстро родным, уже не важно, красивое или нет, для меня однозначно самое прекрасное лицо, и мокрые чёрные вишни, то ли от ветра, то ли от дождя, то ли от того, что ему так же плохо, как и мне.

Автобус увозит меня в наш маленький городок, который я безумно люблю, на нашу с Санькой малую родину, по которой мы оба, как урождённые провинциалы, хронически скучаем, какими бы благами цивилизации не манили нас большие города. Это уже в крови, это навсегда…

Александр

Ксюша моя уехала, на душе тоска и тревога. Не могу домой возвращаться, места не найду. В гости, что ли напроситься к кому? Можно бы к Серёге, другу закадычному, да на выезде, иначе сто раз бы уже навестил сам. Набираю Артурыча, быстро откликается, сразу спрашивает,

- Как дела, Сань?

- Не знаю, муторно…

- Давай, приезжай ко мне, поужинаем. Заодно раны твои боевые осмотрю.

Классный, всё-таки, мужик наш док, сразу всё понимает…

***

Дом у Артурыча особенный, бывал в нём несколько раз, вроде бы ничего такого: бревенчатый, без вычурной внутренней отделки, с настоящей русской печью, как полагается. Но, когда заходишь вовнутрь, охватывает чувство покоя и надёжности, после пребывания в нём заряжаешься новой энергией, и всё становится простым и понятным. Сам Артурыч называет его местом силы, так оно и есть. Хранительница очага под стать дому, Татьяна Николаевна спокойная, основательная, приветливая. Повезло нашему доку с женой, все завидуют.

- Саня, ты как раз к ужину, мой руки, пошли, - зовёт хозяйка.

- Привет, болящим! – Артурыч уже за столом.

Пока ужинаем, док рассказывает рабочие новости, смеёмся. Я немного расслабляюсь и просто наслаждаюсь вечером в кругу хороших людей.

Закончив трапезу и неспешное чаепитие, благодарим хозяйку, и Артурыч увлекает меня в свой кабинет,

- Пойдём, осмотрю тебя.

Послушно иду за хозяином в святая святых. Наши мужики прозвали эту комнату исповедальней. Док проверяет, как заживает шов на бедре и рука, прослушивает,

- В лёгких чисто. Шов тоже красивый. В общем, ты практически здоров. Молодец, быстро восстанавливаешься.

- Спасибо, Артурыч… - собираюсь уходить.

- Сань, - останавливает, - а болит-то, что?

- Не знаю, душа, наверное…

- Что, наступает сложное время? – будто видит насквозь.

- Да… завтра жена возвращается.

- Ну, наконец, нагостилась! Ты же знал, что вернётся когда-нибудь, - пожимает плечами.

- Знал, – соглашаюсь.

- Что, выбрать не можешь?

- Мне и выбирать не надо, Ксюха без вариантов…

- Не иначе совестью мучаешься? – как в воду глядит.

Киваю…

- Я тебе так скажу, сынок. Военно-полевая хирургия накладывает особый отпечаток на характер. Бывают такие ситуации, когда для спасения организма в целом, необходимо ампутировать его повреждённую часть. Порой решение даётся нелегко, одолевают сомнения, вдруг хватило бы частичных мер, не очень радикальных. Вот и взвешиваешь, советчиков толковых рядом нет, берёшь ответственность на себя и режешь по живому. Непросто… Ты Саня, сейчас хирург и баб своих в советчики не бери, не сталкивай и ответственность на них не возлагай, сам решай: резать или так сойдёт…

- Резать надо…

- А, что тогда маешься?

- Легко тебе говорить, Артурыч, всё у тебя правильно сложилось, никого не задел, не обидел, жизнь никому не поломал.

- Откуда тебе знать, парень! – смеётся, - уж я-то, наломал дров в своё время не на одну поленницу! Это теперь меня все святым считают, да правильным! Слава Богу, не дал ошибиться в главном. Счастливая старость не просто даётся, по большей части синяками да шишками зарабатывается.

- Ну, ты ещё не старик, - успокаиваю.