— Нет, это я сейчас нахожусь в зверинце. Между упрямой ослицей и приматом. Тшш… Помолчите.

Блондинка подвела глаза к небу и покрутила у виска, указав на меня рукой.

Соболев же нахмурился, внял моему предупреждению и впервые зорко огляделся по сторонам.

Шли почти молча, если не считать вздохов, ойков и охов Марго.

До скалы мы дошли минут за пятнадцать. Немного обогнули её, открывая обзор на степной простор. И присели под скальным выступом. Он козырьком выпирал на высоте полтора метра над уровнем земли.

Я чувствовала себя «блондинкой» из анекдотов. Два события казались мне равнозначно невозможными: рядом со мной в засаде сидел сам Никита Соболев — моя детская любовь, а на пастбище точно паслись живые МАМОНТЫ!

— Ч-что это? — визгливо вскрикнула Маргарита.

— Не что, а кто… Мамонты! — Никита невежливо зажал ей рот рукой и оттащил под прикрытие скалы. — Полина, как это понимать? — резко обратился он ко мне по имени. Я даже вздрогнула от неожиданности.

Итак, шизофрении у меня нет. Но от этого легче не становилось.

Примеривать на себя роль гонца, приносящего плохие вести, не хотелось. История показала, что с ними бывает. Но Соболев требовательно смотрел на меня и ждал ответ. Совсем как в детстве.

«Лучше неприглядная правда, чем красивая ложь» — мои ему слова тогда, когда мы познакомились впервые.

Выводы напрашивались ещё более неутешительные. Мне совсем не хотелось их произносить вслух. Но кто-то же должен озвучить невероятное, но такое очевидное!

— Как понимать? Ну, слушай... Плохая новость — выживут не все. Хорошая новость — мы всё ещё на Земле. Мы попали… В прошлое.

7. Глава 6. Первая безумная ласточка

Дорога назад в лагерь в компании Соболева и Марго заняла много времени.

Новость оказалась неподъёмной для психики женщины, и нам с Никитой пришлось её очень долго успокаивать. Но сначала отлавливать.

О! Как я злилась в этот момент на слетевшую с катушек Маргариту. После моей проникновенной речи эта дурында с воплем побежала прочь от мамонтов. Нам с Никитой пришлось ловить в степи этого быстроногого зайца. Петляла она, как этот зверёк, уворачиваясь от наших рук.

Часть пути Никите пришлось тащить блондинку почти на себе. При этом он зажимал ей рот, чтобы приглушить вопли, а она брыкалась, отталкиваясь от земли и перебирая ногами в воздухе.

Я взяла на себя роль охранника. Высматривала по сторонам опасность, держась вблизи от идущего впереди Соболева.

Дотянув её до автомобиля, Никита подсадил девушку наверх. Она воспользовалась свободой и рванула к дверям авто. Рывком открыла дверь и запрыгнула на переднее сидение. Не знаю, что в её голове переклинило, но она вцепилась в руль, и выковырять её из машины стало невозможно. Блондинка кусалась и отбрыкивалась.

«Первая безумная ласточка! А в лагере ещё толпа ничего не подозревающих людей» — вздыхала я мысленно, но была уверена — такая гиперреакция на новость будет у единиц. Остальные должны отреагировать более адекватно. Кто-то замкнётся в себе. Такие люди, как правило, очень опасны. Могут начудить.

Никита среагировал сдержанно, но, думаю, во многом благодаря тому, что пришлось побегать за блондинкой. Выпустил пар таким способом.

— Соболев, не дёргай её. Пусть сидит. Далеко не уедет, ключей в зажигании нет, — пошутила, усмехаясь. — Хочешь воды?

Мужчина кивнул. Взял в руки флягу, открутил крышку, подержал, хмуро рассматривая что-то под ногами, снова закрутил крышку. Потом вспомнил, зачем брал ёмкость в руки, и наконец-то глотнул воды. Его кадык от этого дёрнулся. И я рефлекторно сглотнула сухим горлом.

— Никита, ты как? — тронула его за предплечье, с беспокойством заглядывая в лицо. Кожа у него была холодная. Соболев был в летней белой футболке поло и спортивных штанах. На ногах сохранился полный комплект обуви — лёгкие белые летние кроссовки. Наверняка до конца не высохшие.