– А я карбид в печку кидала. И пороха много было от него, – подсыпает смешинок мама.

– Да, пороху в пороховницах собиралось хоть отбавляй, да и ягоды в ягодицах не переводились, – смеемся мы. Радуемся встрече. Не виделись с августа.

Камин подкидывает жару в картинки нахлынувших воспоминаний о никельском детстве. Пистоны постоянно покупали. Патроны ходили искать за речку. В ножички играли. В карты резались.

По очереди ковыряем столовой ложкой застывший мед из банки. Он тянется туго, непрерывными карамельными спиралями.

– А вы в детстве на шлачку ходили? – зачерпнув ложку янтарно-жидкого золота, спрашиваю я. И мысленно все уже катятся с черной сыпучей горы.

– На стальном листе вниз с отвала ка-а-ак вжухнешь! – выпаливает Дэн.

– Садишься на фанерное дно шкафа с загибоном или на дверь. Нормальная дверь лакированная хорошо скользит. Если соскочил с нее и завалился в шлак, весь колючими занозами покрываешься, одежду потом можно выкидывать, – жестикулируя, добавляет Виталик.

– В общем, шлак в тебе будет. А потом гудроном его и выводишь.

Прикольно все-таки, что мед на веранде замерз.

– Андрей, мне так твои глазки понравились, – вдруг говорит мама.

– Какие глазки, теть Тань, вы о чем? – краснеет Андрюха.

– Ну те, что на шляпке у инопланетянина. Принесешь для сценки?

– Фух, – выдыхает друг брата, – вы как спросите, я чуть неладное не подумал.

Есть у нашей семьи такая традиция – Новый год встречать сказкой. Сценарии писать ночами. Прибамбасы собирать годами. Бабушкины бусы, перья индейца, мундир гусара, красная шапочка. Реквизита в диване хватит на малый театр.

– Мам, а ты кем в этот раз будешь?

– Снежной Королевой, – решает мама в далеком 97-м.

– О-о, ну тогда корона нужна. Чтоб в темноте блестела.

– Можно светоотражающей пленкой для дорожных знаков обклеить.

– Точно. Давай. Будет классно!

Охват головы замерили. Лист ватмана. Пленка. Остроугольная форма короны готова.

– На накидке должен стоять высокий воротник. Толстую проволоку обернем шторой и мишурой обошьем, – подключает фантазию папа и мастерит каркас для королевской мантии.

Примерка приводит домашних в восторг. Перед спектаклем дополняю образ волшебным гримом из белой и синей гуаши.

И тут гаснет свет.

– А это кто? – ахают зрители в актовом зале, наверняка покрываясь мурашками. Из темноты появляется настоящая Снежная Королева.

– Это не из наших, – шепчутся сотрудники. Не узнают бухгалтера в гриме. Дети не подают рук, боятся, что заморозит.

Скачут олени, снуют разбойники. Герда находит Кая. Восторженные гости зовут Деда Мороза. Малыши со Снегурочкой кружат хороводы вокруг нарядной елки. Все получают подарки.

Так было всегда, сколько себя помню.

Первые спектакли ставили на работе у папы, в Каульской ВГСЧ[3]. Там вживую играл барабанщик. Пахло тяжелой техникой, а из подсобки за персонажами следили жуткие манекены, одетые шахтерами. Страшно, темно и загадочно. Но конец непременно придумывали счастливый.

Вслед за семейной традицией сказки переехали в училище, где работала мама.

Позже представления писались для дорожно-ремонтного управления, где к детям плавно присоединились внуки.

До сих пор сообща готовим каждый семейный праздник. Однажды двоюродная сестра приехала с костюмом шамана. Сказала, что в музее попросила. И кстати, Андрей принес ту шляпку с глазками.

– Кем была на Новый год в детстве? – вдруг спрашивает память.

– Красной шапочкой. С корзинкой, в жилеточке и с оладушкой в кармане передника.

– Весной. В огромном венке из искусственных пионов. Атласное платье в пол. Как же я ждала утренника, чтобы надеть это платье!