– Доченька, объясни мне, для чего тебе кирпич, – обратилась мама к Тане. – Ты же для нее, я так понимаю, его приволок? – повернулась она к мужу.

Папа, как провинившийся мальчишка утвердительно кивнул.

– Таня, зачем кирпич? – повторила мама.

– Мама, это мне надо для эксперимента.

– Это в школе вам такой эксперимент задали провести? – удивленно спросила мама.

– Да… да, – неуверенно, обдумывая новый поворот, ответила Таня.

– Они там с ума посходили, что ли! Кирпичи заставляют детей таскать домой. Ты его хоть на голову не скинешь никому на своем эксперименте?

– Нет, мам, ты что, он просто нужен мне… ну, он должен быть комнатной температуры, и дырочки на нем тоже должны быть… – пробормотала Таня, ободренная, что все повернулось в ее пользу.

Таня, конечно, испугалась, что мама завтра позвонит в школу и предъявит претензии учителям за то, что задают детям проводить такие странные эксперименты. Танина мама часто высказывала свое недовольство учителям в отношении образования ее дочери. Когда она приезжала за Таней в школу, то учителя старались не попадаться Таниной маме на глаза, чтобы избежать придирчивых вопросов. Мама всегда добивалась справедливости и соблюдения законных прав для себя и близких. Хотя есть подозрение, что она «нападала» на учителей с вопросами с тем только, чтобы перехватить инициативу в предъявлении претензий, которых со своей стороны у педагогов к Таниной маме было не меньше в отношении поведения ее дочери. А еще этот сегодняшний разговор с Анной Андреевной и Олимпией Николаевной. «О Боже, – подумала Таня. – Все сразу навалилось». Если мама позвонит в школу, то тогда весь замысел выйдет наружу. И тогда Тане, а вместе с ней и Леше придется оправдываться уже всерьез за все эти фантастические идеи и эксперименты.

– Господи, делай, что хочешь, – страдальчески сказала мама и пошла на кухню, а из глубины квартиры добавила: – Боже мой, как мне все это надоело!

Если честно, то Танину маму можно было понять. Она была по-своему доброй женщиной, но на ней держались, как мы уже сказали, и дом, и дача, и Танина учеба, и, конечно же, папа, который тоже требовал внимания. Да, порой самые «большие» и самые высокопоставленные люди в быту бывают маленькими, беспомощными, как котята.

Поэтому маме было тяжело при ее нервном характере терпеть в своем доме все эти явления, например, хромых голубей, хомячков и попугаев, которых Таня собирала у людей, отказавшихся от своих питомцев. Или, скажем, куски асфальта и камней, по какой-то причине показавшиеся Тане величайшим образцом красоты. Или выброшенные на улицу старинные люстры, неисправный ржавый патефон, тульский самовар с доброй, как считала Таня, душой. Все это были живые существа для Тани, которых она любила и берегла. И еще много всякого этакого из ненужного миру было натаскано Таней в их прекрасную квартиру с изящной дорогой мебелью. Так что маму можно было понять, почему она так переживала из-за всего, что выдумывал ее необыкновенный ребенок.

Тем временем Таня, взяв у папы из рук кирпич, поцеловала отца в знак благодарности и скрылась с добычей в своей комнате, больше похожей на склад или зоопарк. Именно там готовилось произойти сегодня ночью что-то таинственное и великое.

Засыпая, Алексей думал о Тане.

«Как же так, а вдруг она наивно во все это поверила! И сделает все, как я сказал: и кирпич положит под подушку, и заклинание прочитает. А гипноза никакого и не произойдет. Конечно же, не произойдет. Это же ведь все моя выдумка! Бред. А завтра Таня проснется, и навсегда наша дружба умрет. Какой же я жестокий и глупый человек! Зачем я так поступил! – думал Леша, вытирая на глазах слезы. – Таня такая доверчивая, всех любит, даже, вон, Иуду, предавшего Бога Христа, и того пожалела». И Леша вспомнил их недавний поход в Русский музей, ставший причиной посещения Таниной мамы кабинета директора. Сам Леша не был верующим, но иногда бабушка, приезжавшая из русской глубинки в гости к своему внуку, водила его в большой храм и покупала ему там кругленькие маленькие булочки, на которых были изображены крестики. Леше очень нравились эти булочки, которые он тут же в храме перед большой иконой съедал, запивая какой-то не простой, но на вкус совсем простой водой. В этом храме Лешино внимание привлекала одна величественная фреска, изображавшая тонущую лодку, перепуганные лица сидящих в ней людей и стоящего прямо на воде Спасителя, который одним движением руки останавливает бурю и спасает всех от гибели. Почему-то Леша именно сейчас вспомнил эту фреску с изображением невозможного в природе явления, от которой исходила какая-то великая неведомая сила. Леша закрыл глаза и произнес чуть слышно: